Мари призналась князю, как горько плакала, когда за ней приехали, чтобы увезти в Россию.
…Любовь Мари к верховой езде встретила полное одобрение Елизаветы Александровны. Она даже подарила девушке одну из своих амазонок.
Сама прекрасная наездница, Бетси в то лето была занята хозяйственными хлопотами и почти не садилась на лошадь. Дождавшись к обеду мужа и Мари, она расспрашивала, куда они ездили, сетовала на невозможность отлучиться из дому, поскольку поставила себе целью навести здесь к осени порядок, чтобы достойно принять царя с царицей. По ее сведениям, они имели намерение посетить Курскую губернию.
— А вам, моя милая, я пришлю огуречную воду. Протирайте ею лицо — вы сделались совершенной чернавкой, — глядя на Мари, говорила за столом Бетси. — Это неприлично!
— Неужели, Бетси? Мне, напротив, кажется, что Мари здесь, на свежем воздухе и солнце, поздоровела и выглядит отлично.
Вечером в комнату Мари постучала горничная. Войдя, она сняла с маленького подноса флакон со светло-зеленой жидкостью и поставила его на туалетный столик. Сказала: «Барыня велели принесть», — и удалилась.
Мари распахнула окно. Ветер с полей дул в сторону дома. В комнату ворвался запах цветущих трав. Ей вспомнился сегодняшний день, теплый и солнечный, пыльная дорога, по которой они неслись с князем.
Вытащив из флакона тяжелую пробку, Мари опустила руку за подоконник и вылила огуречную воду.
2
Вспоминая свое прошлое, госпожа Демидова должна была признать: ее превращение из безвестной финской провинциалки в одну из первых дам Российской империи — чудо невероятное и неповторимое.
Во многом Аврора была обязана счастливому стечению обстоятельств: присутствию в Петербурге «золотого жениха» России Павла Демидова, своей ослепительной красоте и тому участию, которое приняли в судьбе прекрасной бесприданницы царь с царицей.
Дочь Николая I, Ольга, писала по этому поводу:
«Поль Демидов, богатый, но некрасивый человек, хотел на ней жениться. Дважды она отказывала ему, но это его не смущало, и он продолжал добиваться ее руки. Лишь после того, как маман с ней поговорила, она сдалась».
Осенью 1836 года состоялась свадьба, затмившая все, что видела «столица императоров», которую, кажется, невозможно было ничем удивить.
К восторгам присутствовавших на бракосочетании примешивались, однако, слова сочувствия невесте. У жениха было такое обострение болезни, что его пришлось везти вокруг аналоя в кресле. Все желали Авроре терпения: за Демидовым закрепилась слава человека крайне вздорного и отменного чудака. Говорили, что, боясь чем-нибудь заразиться, он даже в собственном доме не снимает перчаток. Похоже, с таким здоровьем он долго не протянет и вдовушке быстро достанутся несчитанные миллионы.
Огромное богатство Демидова, предмет зависти многих, скрывало для современников личность поистине историческую. Нет, вовсе не за «денежный мешок» вышла замуж Аврора. И вся биография Павла Николаевича тому свидетельство.
Четырнадцатилетним подростком юнкер Павел Демидов участвовал в Бородинском сражении, за проявленную храбрость был повышен в звании, прошел военными дорогами Европы и участвовал во взятии Парижа.
Следует обратить внимание на то обстоятельство, что владельцам колоссальной сибирской горнодобывающей промышленности, людям фантастически богатым, а потому могущественным, и в голову не пришло спрятать единственного наследника где-нибудь в безопасном местечке, чтобы уберечь от возможной гибели!
В демидовском клане мужал человек, приученный свято блюсти обязанности гражданина. С того, у кого много денег, был и особый спрос. Возглавив курское губернаторство, Демидов прославился спасением жителей города от эпидемии холеры. Его видели всюду, где беда явилась в страшном обличье, и он не боялся заразиться. На его деньги быстро строили госпитали, выписывали из-за границы наисовременнейшие лекарства, способные сократить количество жертв. В город, пораженный эпидемией, в срочном порядке, а не под занавес, как это часто бывает, приехали врачи.
Безотлагательные и продуманные действия Демидова в крайне напряженной ситуации отмечали в нем человека крепкого закала, а не вздорного сибарита и чудака, каким его обычно рисуют. Эти черты характера стали присущи Демидову, когда болезнь страшно и бесповоротно овладела им, совсем еще молодым человеком.
Впрочем, без некой экстравагантности поступков не обходилось никогда — это же был Демидов! Чтобы отучить чиновников от лихоимства и взяток, он, например, во время губернаторства доплачивал им из своего кармана. Понятно, что подобные благие порывы потерпели полное фиаско.
…Имя Павла Николаевича Демидова навсегда осталось в истории культуры, науки и просвещения России. Он учредил знаменитые Демидовские премии, которые снискали ему признательность интеллектуальной элиты страны. Подобная награда присуждалась за лучшие отечественные труды в области науки, техники, искусства и считалась самой престижной.
Сам Демидов относился к своему начинанию крайне деловито и продуманно. Ежегодно в кассу Академии наук им вносились две суммы: двадцать тысяч рублей на поощрение выдающихся открытий и пять на популяризацию их и издание монографий, с которыми мог познакомиться любой желающий. Причем Павел Николаевич сделал распоряжение: после его ухода из жизни деньги будут поступать на счет Российской академии в течение двадцати пяти лет. Что и было исполнено.
Именно при этом Демидове благотворительная деятельность «сибирских Крезов», которая началась еще при их благодетеле Петре Великом, стала необычайно широкой и многогранной. Она касалась не только России. Демидовы откликались на призывы бедствующих, обездоленных и в Европе. Не случайно Франция дважды удостоила Павла Николаевича своей высшей награды — ордена Почетного легиона. Итальянцы же весьма оригинально воздали должное русскому благотворителю: Демидову был посвящен прекрасный для своего времени путеводитель по Риму. Интересно, что именно этим изданием пользовался и высоко его ценил Николай Васильевич Гоголь, который был знатоком Древнего Рима и эпохи итальянского Возрождения.
Сам Павел Николаевич страстно увлекался археологией. Он собрал одну из лучших в мире коллекций античного искусства, через доверенных лиц покупая великолепные образцы. Ему же самому участвовать в археологических экспедициях становилось все труднее и труднее. Осложнения от перенесенных в детстве болезней давали себя знать. Уже с тридцатилетнего возраста он жестоко страдал от тучности и подагрических болей. Усилия медицинских светил Европы не приносили облегчения. Полный энергии и замыслов человек ощущал себя развалиной.
Болезнь убийственно действовала на настроение. Приступы жесточайшей меланхолии, полного безразличия ко всему сменялись вспышками гнева. Демидов проклинал свою несчастную участь, больное тело, которое отказывалось повиноваться…
