пополам…
Это был волчий налет.
Операцию начал Черногривый. Разбив отару, он одну часть овец направил к высокому полыннику, а вторую часть скота погнал по степи. Полкан смело бросился за хищником. Лёшка с криком: «Волки! Волки!» — бежал за собакой. Затем Стеша увидела, как часть отары, добежав до полынника, в ужасе шарахнулась обратно, и там среди овец замелькали серожелтые поджарые фигуры волков… раз, два, три… много! Они короткими, стремительными бросками рвали овец.
Стеша бросилась к этой свалке, ее остановил неистовый крик Лёшки. «Полкан назад! Полканушка!»… Девушка оглянулась и увидела, как гривастый волк, гнавший овец по степи, вдруг круто повернул к догонявшей его собаке и они сшиблись… Затем волк крупными махами, в обход, бросился к полыннику, а Полкан исчез… Лёшка продолжал что-то кричать непонятное, и Стеша, повернувшись обратно, подбежала к полыннику.
Метрах в ста она увидела двух крупных убегающих волков с закинутыми на загривок овцами, а за ними и в стороне до десятка других зверей, поменьше ростом, следующих по тому же направлению, к ропакам.
Все произошло так неожиданно и быстро. В полыннике мучились четыре пораненных овцы и два ягненка. Стеша побежала к подпаску и нашла его над лежащим Полканом.
«Ох! как он его!»… Дрожащим голосом встретил ее Лёшка, показывая на собаку. Ему было очень жаль Полкана, и он наверно бы заплакал, но… побоялся Стеши. «Расскажет в деревне. Просмеют ребята».
— Как он его… — возбужденно заговорила Стеша. — Ты вон посмотри, что они там в полыннике наделали. Четырех маток и двух, ягнят порезали да двух с собой утащили. Чорт Черногривый! Он это с хитростью разбил отару. Загнал овец в полынник к другим на расправу, а сам собаку и нас в сторону отвел. Давай беги за овечками, они наверное к току подались, да скажи, чтобы выслали скорее лошадь за пораненными. А я побегу, заверну часть отары из степи. Вот где наказанье-то! Ну, что теперь скажем Ивану Ивановичу?..
И девушка громко заплакала. Теперь всплакнул и Лёшка, размазывая рукавом слезы по загорелому, веснущатому лицу.
Мертвый Полкан лежал на траве с вспоротым животом. Черным глазом он продолжал смотреть на хозяина и скалил окровавленную морду. Двойной удар Черногривого был страшен. У собаки была вырвана глотка и бок.
Лешка наклонился за брошенным кнутом. По широким лопухам забарабанил крупный дождь.
ГЛАВА III
НЕПРАВИЛЬНАЯ ОБЛАВА
Все чаще раздавались жалобы на гибель скота от волков. Особенно свирепствовала «Беспалая» волчица со своим черногривым другом, переярками и подрастающей молодежью. Она уже была известна всей округе. Собираясь вечерами в правлениях для учета дневной работы и получения наряда на следующий день, бригадиры и активисты колхозов говорили и об ущербе животноводству от волков.
Беспокойство о значительных потерях скота было не только в колхозах, но и в районных организациях. По животноводству район соревновался с соседом и был одним из кандидатов на переходящее Красное знамя правительства и премию. Государственный контролер животноводства — главный зоотехник района, уже не раз сигнализировал областному управлению животноводства о цифрах потерь скота и просил о помощи. Для охраны скота необходимо было продать колхозам охотничьи ружья и боеприпасы, для усиления мер борьбы с волками на местах необходим был хороший инструктаж. Одновременно главный зоотехник поставил вопрос на обсуждение и в районной тройке по борьбе с волками.
Было решено устраивать обширные кустовые колхозные облавы, поднимать на выполнение этих мероприятий максимум колхозников и лошадей; на стрелковые линии привлекать кроме местных охотников и работников района милицию, лесную охрану. Но плохо, было то, что в районе не нашлось специалиста-волчатника, который мог бы правильно проинструктировать эти мероприятия, организовать облавы и руководить ими.
Облавных шнуров с флагами также не было, а пушнозаготовительные организации района были заинтересованы больше в заготовке пушнины, в торговых операциях, чем в организации мероприятий по уничтожению волков. Устройство волчьих самоловов было для, них китайской грамотой, и даже промысловики не обеспечивались волчьими капканами.
В такой обстановке колхозные облавы мыслились, как простой гон волков с помощью верховых лошадей на заранее выставленную стрелковую линию.
Наметилась такая облава и в том кусте колхозов, где жил Коля Вихрев. Для проведения ее объединились три колхоза. Колхозные животноводы и старые охотники собрались для обсуждения вопроса. Было не мало споров и шума. Каждый имел свои предложения и считал их самыми верными.
Одни были уверены в удаче, другие, наоборот, заранее обрекали всю эту «затею» на провал. «Почему?» — спрашивали их.
— Да сейчас еще не зима, волки везде прорвутся и не подвести их к стрелковой линии!
— Ну и пусть! — кричал один, — выгоним их отсюда, нехай бродят в других районах.
— Ага, по-твоему, значит, лишь бы выгнать их, пусть, мол, не у нас, а у соседа скот режут! Так не пойдет это дело. Нашему соседу тоже каждая овечка и телушка дорога. Не так надо ставить вопрос. Необходимо организовать облаву так, чтобы больше убить волков, а не к соседям перегнать. У кого практические предложения?
Наконец, по всем основным вопросам договорились. Общим руководителем облавы был назначен Макар Петрович Чугунов — старый охотник. В прошлом году он раз руководил такой колхозной облавой и один волк был убит.
Звери после этого долго не беспокоили скот.
Облава была назначена на второе октября. Всего набралось пятьдесят шесть верховых лошадей и двадцать семь стрелков, которых предполагалось расставить в смешанном лесу, недалеко от ропаков. Намечено было, что загонщики двух дальних колхозов, двигаясь навстречу друг другу, с охватом южной стороны, в девять часов утра погонят волков со своих земель к Широкой балке. Здесь южные крылья загонщиков сомкнутся и колхозники общим фронтом двинутся на север. Через три километра с флангов выгонят волков остальные два колхоза на березовые колки. Здесь в десять часов цепи этих загонщиков сомкнутся с флангами предыдущих и потревоженные звери погонятся на засаду охотников.
Коля Вихрев был в числе охотников-стрелков. Он немного волновался от сознания, что он участник этой большой, ответственной облавы. Одностволка была тщательно прочищена и смазана. Заряжен десяток патронов картечью. Местность была ему знакома. Этой облавой должен быть охвачен и район ропаков, где, вероятно, скрывается с выводком старая волчица.
В ночь на второе октября выпал холодный дождь. Но утро пришло ясное, с небольшим юго-западным ветром. Облава началась ровно в девять часов. Чугунов еще раньше проверил стрелковую линию, с которой был снят и отправлен домой Ефимка Головач. Видимо «для храбрости» он за завтраком выпил лишнего и был обнаружен похрапывающим под черемуховым кустом. Наведя порядок в стрелковой линии, Чугунов
