Развалившись в изящном мягком кресле перед столом из чёрногодуба, капитан Истерлинг щедро воздавал должное канарскому вину, столь же щедроего похваливая. Затем он перешёл к делу и спросил Питера Блада, не переменил лион по зрелом размышлении своего решения и не продаст ли он судно.
— А если согласитесь продать, — добавил он, скользнув взглядомпо лицам четырёх товарищей Блада, — так увидите, что я не поскуплюсь, посколькуэти денежки вам придётся поделить на всех.
Если капитан Истерлинг рассчитывал таким способом произвестивпечатление на остальных собеседников, то следует отметить, что невозмутимоевыражение их физиономий несколько его разочаровало.
Питер Блад покачал головой.
— Вы напрасно утруждаете себя, капитан. Какое бы мы ниприняли решение, «Синко Льягас» останется у нас.
— Какое бы вы ни приняли решение? — Густые чёрные брови нанизком лбу удивлённо поползли вверх. — Значит, вы ещё не решили отплыть вЕвропу? Что ж, тогда я сразу перейду к делу и, раз вы не хотите продать судно,сделаю вам другое предложение. Давайте-ка вы с вашим кораблём присоединяйтесь кмоему «Бонавентуре», и мы сообща сварганим одно дельце, которое будет небезделицей. — И капитан, очень довольный своим плоским каламбуром, оглушительнорасхохотался, блеснув белыми зубами в обрамлении курчавой чёрной бороды.
— Благодарю вас за честь, но мы не собирались заниматьсяпиратством.
Истерлинг не обиделся, но и бровью не повёл. Только взмахнулогромной ручищей, словно отметая нелепое предположение.
— Я вам не пиратствовать предлагаю.
— Что же тогда?
— Могу я вам довериться? — спросил он, и его взгляд сноваобежал все лица.
— Как вам будет угодно, но боюсь, что при любых условиях вытолько даром потратите время.
Это звучало не слишком обнадёживающе. Тем не менее Истерлингприступил к делу.
Известно ли им, что он плавал вместе с Морганом? Совместно сМорганом он проделал большой переход через Панамский перешеек, и ни для кого несекрет, что когда подошло время делить добычу, унесённую ими из разграбленногоиспанского города, она оказалась куда меньше, чем рассчитывали пираты.Поговаривали, что Морган произвёл делёжку не по чести, что он успел заранееприпрятать у себя большую часть захваченных сокровищ. Так вот, всё это говорилинедаром: он, Истерлинг, может поручиться. Морган в самом деле припрятал тайкомжемчуга и драгоценных камней из Сан-Фелипе на баснословную сумму. Но когда обэтом поползли слухи, он струсил. Побоялся, что припрятанные у него сокровищанайдут, и тогда ему крышка. И однажды ночью, когда они шли через перешеек, онгде-то на полпути зарыл в землю присвоенные им драгоценности.
— И только один человек на свете знал об этом, — заявилкапитан Истерлинг напряжённо внимавшим ему слушателям (а подобное сообщениемогло заинтересовать кого угодно). — Знал тот, кто помогал ему всё это зарывать,— одному-то ему во век бы не справиться. Так вот, этот человек был я.
Истерлинг помолчал, дабы грандиозность сделанного имсообщения поглубже проникла в сознание слушателей, и заговорил снова.
Он предложил беглецам отправиться вместе с ним на «СинкоЛьягас» в экспедицию за сокровищами, которые они потом поделят между собой позаконам «берегового братства».
— Морган зарыл там ценностей самое малое на четыре миллионареалов.
Подобная сумма заставила всех слушателей широко раскрытьглаза. Всех, даже самого капитана Блада, впрочем, совсем по иной причине.
— Право же, это очень странно, — задумчиво произнёс он.
— Что кажется вам странным, мистер Блад?
Капитан Блад ответил вопросом на вопрос:
— Сколько у вас людей на борту «Бонавентуры»?
— Да что-то около двух сотен.
— И несмотря на это, двадцать человек моей командыпредставляют для вас такой интерес, что вы нашли для себя возможным обратитьсяко мне с подобным предложением?
Истерлинг загоготал прямо ему в лицо.
— Я вижу, что вы ничего не понимаете. Люди мне не нужны, мненужно хорошее крепкое судно, чтобы надёжно поместить на нём наше сокровище. Втрюме такого корабля, как ваш, оно будет спокойненько лежать себе, как в крепости,и тогда плевать я хотел на все испанские галионы, пусть они лучше ко мне несуются.
— Чёрт побери, теперь мне всё понятно, — сказал Волверстон,а Питт, Дайк и Хагторп согласно закивали головами.
Но холодные синие глаза Питера Блада всё так же, не мигая,смотрели на грузного пирата, и выражение их не изменилось.
— Это понять нетрудно, как заметил Волверстон. Но в такомслучае, если делить на всех поровну, на долю «Синко Льягас» придётся однадесятая всей добычи, а это ни в коей мере не может нас удовлетворить.
Истерлинг надул щёки и сделал широкий жест своей огромнойлапищей.
— А какую делёжку предлагаете вы?
— Мы должны это обсудить. Но, во всяком случае, наша доля неможет быть меньше одной пятой.
Лицо пирата осталось непроницаемым. Он молча наклонилповязанную пёстрым платком голову. Потом сказал:
— Притащите этих ваших приятелей завтра ко мне на«Бонавентуру», мы пообедаем вместе и составим соглашение.
Секунды две Питер Блад, казалось, был в нерешительности.Затем он принял приглашение, учтиво за него поблагодарив.
Но когда пират отбыл, капитан поспешил охладить пыл своихсподвижников.
— Меня предупреждали, что Истерлинг — человек опасный.Думаю, что ему польстили. Опасный человек должен быть умён, а капитан Истерлингэтим качеством не обладает.
— Сдаётся мне, ты что-то блажишь, Питер, — заметилВолверстон.
— Я просто стараюсь разгадать, зачем понадобилось емузаключать союз с нами, и раздумываю над тем объяснением, которое он этому дал.Вероятно, он просто не мог придумать ничего лучшего, когда ему был поставленвопрос в упор.
— Так оно же проще простого, — решительно вмешался Хагторп.Ему казалось, что Питер Блад зря усложняет дело.
— Проще простого! — Блад рассмеялся. — Даже чересчур просто,если хотите знать. Проще простого и яснее ясного, пока вы не вдумаетесь в этохорошенько. Да, конечно, на первый взгляд он сделал нам заманчивое, дажеблестящее предложение. Только не всё то золото, что блестит. Надёжный, каккрепость, корабль, в трюме которого упрятано на четыре миллиона сокровищ, а мыс вами — его хозяева! Доверчивый же малый этот Истерлинг, слишком доверчивыйдля мошенника!
