неядовитых змей.
Юрий Дмитриев
От автора
Мы дружили с раннего детства. И хотя у нас были совершенно разные специальности, мы все же находили общий язык. Нас объединяла и роднила страсть к путешествиям, любовь к родной природе. Мы ездили на рыбалку и на охоту, а если нам случалось провести отпуск на Черном море, мы обязательно брали с собой все снаряжение подводного охотника-исследователя и сидели в море до тех пор, покуда окончательно не замерзали и не вылезали из воды почерневшими от холода.
Один из нас был зоологом, и это делало наши поездки более целесообразными и целенаправленными. Позже, когда Марк поступил в аспирантуру, он выбрал себе специальность герпетолога — человека, посвятившего себя изучению змей. Некоторые знакомые Марка, не связанные с биологией, смотрели на него, как на рехнувшегося, ибо возня с ядовитыми змеями, как им казалось, к добру не приводит.
Мы, друзья Марка, восприняли его «змеиную страсть» как нечто само собой разумеющееся, хотя нам по милости Марка пришлось пережить немало. Никто из нас до этого не держал в руках даже безобидного ужа, не говоря о ядовитых змеях.
Во время странствий по степям и пескам Средней Азии нам порой приходилось нелегко, но нас ободряла мысль о том, что работа наша принесет пользу людям. Мы ловили ядовитых змей. Собственно, вначале ловил Марк, а мы только присутствовали при этом. Потом, расхрабрившись, стали ему помогать, а потом, освоившись (это было не так-то просто), принялись работать в полную силу.
Змеи были нужны различным научным учреждениям страны. Из змеиного яда приготовляют ценные лекарства.
Мы не искали каких-либо материальных выгод, дух коммерции над нами не витал, зато беспокойный дух странствий и познания нового не покидал нас ни на минуту.
ГЛАВА 1
Охотники за змеями
Новый год мы обычно справляли вчетвером, по всей вероятности, потому, что собраться нам всем вместе удавалось только по большим праздникам. Меня наш редактор часто гонял по командировкам, Марк-зоолог и Николай-художник постоянно пропадали, первый — в террариуме, второй — в мастерской, и извлекать их оттуда было хлопотным делом. Только Васька-шофер, горячий сторонник любого начинания, увлекающаяся озорная натура, был всегда под рукой и обладал редкой способностью появляться в самую нужную минуту.
Обычно в канун Нового года мы обсуждали план летней экспедиции. Так произошло и на сей раз. Марк с бокалом в руке предложил:
— За змей!..
— Можно и за них, — охотно откликнулся Васька, — но…
— Именно за них. Мы едем в Среднюю Азию. Я уже списался с Курбаном. Это знаменитый охотник за змеями.
Мы недоуменно посмотрели друг на друга, но Васька уже восторженно хлопал зоолога по плечу.
— Романтика! Обязательно поедем и привезем своим знакомым пару очаровательных змеек!
…В вагоне благодаря Ваське все пассажиры знали, куда мы едем, сочувственно вздыхали, просили Марка, как специалиста, рассказать о предстоящей охоте. Но зоолог, застенчивый, как девушка, и молчаливый, как испорченный приемник, возился со своим рюкзаком, зато Васька, заполучив внимательную аудиторию, поражал слушателей ужасными историями. По словам Васьки, население жарких стран только и занималось тем, что боролось со змеями. Рассказы о людях скончавшихся от змеиного яда, о самих змеях — многометровых чудищах с кинжаловидными зубами, и многое другое, порожденное лихим Васькиным воображением, леденили пассажирам кровь.
Однако когда после приезда мы вышли в испепеленную солнцем степь и чернобородый змеелов Курбан попросил нас внимательно смотреть под ноги, Васька прикусил язык и стал необычно серьезен и сосредоточен.
Стояла невероятная жара. От раскаленной, потрескавшейся, морщинистой земли поднималось плотное горячее марево.
— Она чем-то похожа на кожу слона, — заметил Марк.
— Кто? — удивился я.
— Земля.
Я шел рядом с Курбаном. Он невысок, коренаст. У него живые черные глаза, узкая смоляная бородка окаймляет лицо. Курбан уже семь лет занимается опасным промыслом — ловит ядовитых змей для зоопарков и научно-исследовательских институтов. Он досконально изучил повадки пресмыкающихся, и даже Марк-зоолог с уважением прислушивается к советам Курбана.
— Курбан, а если укусит полоз?
— Э, пустяк, зуб есть — яда нет!
— А кобра?
— Тогда кранты.
Это любимое слово Курбана. Где он его взял? Может быть, сам сочинил?
— Нельзя сырую воду пить — кранты!
— Зачем на землю сел? Хочешь, чтобы змея укусила? Тогда кранты!
Курбан — человек редкого мужества, сам он ничего не боится, но за нас, новичков в песках, опасается.
— Васька, не хватай руками саксаул. Скорпион уколет, тогда кранты!
— Здесь всё кранты, — бормочет озадаченный Васька. — Кругом одни кранты.
— Зачем так говоришь? В степи весной красиво. Тюльпаны как алый ковер. Хорошо!
— А я разве говорю — плохо? Я говорю — кранты!
Мы смеемся.
Спускаемся в овраг, идем по руслу высохшего ручья, взбираемся на холм. На горизонте темнеют развалины древнего селения; это конечная цель нашего маршрута. Васька осмелел и идет впереди. Николай, проклиная жару, перекидывает с плеча на плечо этюдник.
— Что-то ни одной змеи…
— Подожди, они еще успеют тебе надоесть.
— Вообще, — замечает Марк, — змей ловят весной, сейчас не сезон!
— Почему?
— В холодную погоду пресмыкающиеся медлительны, их легче изловить. А сейчас слишком жарко, вот они и попрятались.
Обливаясь потом, медленно идем по дну исчезнувшего ручья, местами оно каменистое, сквозь желтые камни пробивается чахлая растительность. Колючие карликовые кусты рвут одежду.
Вдруг слышим крик. Бросаемся к Ваське.
— В чем дело?
— Там… длинная… толстая…
— Укусила?
— Не успела, подлая. Едва спасся!
Мы карабкаемся наверх. Там уже спокойно стоит Курбан, держа в руках огромную желтую змею. Марк смело схватил ее.
— Желтопузик! Абсолютно мирное существо. Это не змея, а безногая ящерица.
— Какая симпатичная, — вкрадчиво проговорил Васька. Ему было стыдно за свой побег.
— Дарю ее тебе, Вася, — улыбнулся Курбан. — Подарок.
Мы двинулись дальше и вскоре поймали еще трех желтопузиков.
— А это совсем легко, — разглагольствовал Васька. — Курбан, и за что тебе большие деньги платят? Смотри, я сейчас рукой вот эту змейку…
— Стой! — крикнул Курбан.
На серой скале, свернувшись кольцом, лежала большая змея. Она была совершенно неподвижна, и только черный раздвоенный язык на секунду появлялся из полуоткрытой пасти. Рядом сидела на задних ножках крошечная песчанка.
— Очевидно, мы помешали ей завтракать, — сказал Николай. — Сразу видно, что у нее плохое настроение.
Курбан приготовил палку с рогулькой. Змея зашипела, бросила песчанку и, повернув треугольную голову, стала пристально следить за Курбаном. Охотник сделал шаг, змея начала скручивать кольца. Ее блестящее тело переливалось в
