лучах солнца. Снова послышалось рассерженное шипение.
— Все назад! — отрывисто приказал Курбан. — Возможен бросок.
Никто не шевельнулся. Наступал опасный момент, а оставлять товарища в беде было не в наших правилах. Мы окружили змею со всех сторон, выставив вперед палки.
— Берегись!
Змея бросилась, развертываясь в воздухе, как китайская лента. Я никогда не думал, что пресмыкающиеся способны на такие движения. Увернувшись от двух рогулек, змея проползла между зоологом и художником. Николай попытался придавить ее к земле, но промахнулся, и в ту же секунду, разъяренная, она ударила зубами по голенищу брезентового сапога художника.
Оттолкнув Ваську, Курбан упал на землю, ловко ухватил ее за шею позади головы и оторвал от побледневшего художника.
Сильные пальцы Курбана сдавили змею. Она широко разинула страшную пасть, в верхней челюсти торчал длинный зуб.
— Николай, цел? — хрипло крикнул Курбан.
— Кажется…
— Нигде не болит? Говори скорей, пожалуйста!
Художник развел руками.
— Не двигайся! — гортанно крикнул Курбан. Он бросил змею на землю и прикончил ее ударом палки.
— Зачем? — недоуменно спросил Марк. — Ведь это ценный экземпляр.
— Уже нет. Один зуб сломан. Смотрите.
Курбан осторожно снял с Николая сапог, осмотрел ногу. Следов укуса не было. Курбан показал на голенище: в зеленом брезенте торчало что-то вроде щепочки.
Марк пинцетом извлек из голенища сапога змеиный зуб длиной более сантиметра.
— Счастливый ты, Николай… — сказал Курбан. — Пляши скорей, пожалуйста. Еще немного и…
— Кранты? — не удержался Васька.
— Не смейся, — нахмурился Марк, — ведь это эфа!
Курбан рассказал, что эфа причиняет немалый вред животноводам. Овцы гибнут через несколько минут после укуса, даже крупные животные — волы не выдерживают действия яда и погибают.
— А люди?
— Были случаи очень неприятные, — уклончиво сказал Курбан, предоставляя нам самим оценивать убедительность ответа.
Курбан ловко снял кожу с убитой змеи и показал ее нам.
— Смотрите! Видите на ее голове пятно, похожее на силуэт летящей птицы? Запомните: это знак эфы. Она быстра, как птица. Эта змея — очень коварная тварь.
Солнце клонилось к горизонту. Пора было подумать о ночлеге. Мы поспешили к намеченному пункту и еще засветло добрались до руин древнего поселения. Развалины городища окружала крепостная стена. У ее подножия мы разбили палатку. Васька с художником пошли ломать саксаул для костра. Курбан, напевая вполголоса, помогал Марку соорудить вольеру для наших питомцев. Зоолог осторожно развязывал мешки и вытряхивал ошеломленных обитателей прямо на песок. В вольеру мы бросили несколько лягушек и прикрыли ее плотной сеткой.
— Три эфы, семь удавчиков, двенадцать степных гадюк, — резюмировал Марк. — Для первого дня не так уж плохо.
Ночь наступила внезапно, точно кто-то набросил на пустыню огромную черную косматую бурку. Мы с наслаждением пили душистый зеленый чай, и розовые отблески пламени играли на наших лицах.
Откуда-то с развалин доносились печальные, протяжные крики ночных птиц.
Я не заметил, как уснул. Разбудил меня встревоженный голос художника:
— Юрка, а Юрка, проснись!
— Ты чего?
— По ногам что-то проползло… в углу брезентом шуршит…
Я прислушался, но ничего не услышал.
— Тебе приснилось, должно быть, — неуверенно возразил я, внутренне содрогаясь от мысли, что несимпатичные питомцы зоолога вырвались из вольеры.
Сон сразу исчез. Светало. Я осторожно приподнялся на локтях и замер: у самой головы мирно посапывающего Васьки ползла крупная степная гадюка. Я молча толкнул Василия в плечо, тот мгновенно открыл глаза, секунду всматривался в скользившую мимо серую ленту, затем с воплем вскочил, и началось нечто невообразимое. Забыв с перепугу, что он в спальном мешке, Васька тотчас же повалился на Курбана и основательно его напугал. С лихорадочной поспешностью Василий снова вскочил и рванулся вперед с такой силой, что палатка развалилась.
— Змеи, змеи! — орал Васька, барахтаясь в брезенте.
Когда все выползли из-под палатки, Марк отбросил брезент и обнаружил виновницу происшествия. Гадюку водворили на место, а Николай и Марк долго силились понять, как смогла змея удрать из плотно задраенной вольеры.
— Эх, ученые люди, — сердито сказал Курбан, — это новая змея пришла. Холодно ночью в песках, залезла в палатку погреться.
Мы бросились к вольере, пересчитали змей. Курбан оказался прав.
Утром Курбан повел нас к разрушенной крепости. Приходилось пробираться по огромным камням, вспугивая десятки юрких ящериц. Змей здесь было множество, но они боялись людей и быстро ускользали в расселины. Одну беглянку художник схватил за хвост, но змея вырвалась и исчезла.
Около часа мы лазили по развалинам, время от времени переворачивая камни. Васька к камням не притрагивался, бродил по песку вокруг стены. Внезапно он крикнул:
— Ребята! Крокодил!
Мы с Николаем расхохотались.
Однако Марк и Курбан поспешили к Василию.
— Варан[1]! — крикнул на бегу зоолог. — Лови его, ребята! Как раз то, что нужно зоопарку!
На холме у самой стены прижался к земле здоровенный варан, настоящий крокодил пустыни. Варан был испуган и озлоблен. Разинув пасть, усаженную острыми длинными зубами, он устрашающе щелкал челюстями. Варан был слишком велик, чтобы придавить его рогулькой. Марк попытался прижать его палкой к земле, но ящер ловко увернулся.
— Схватим его руками! — азартно крикнул зоолог. — Осторожнее! Хватайте за шею. Это очень крупный экземпляр!
— Ухватишь его, — опасливо отодвинулся Васька и вдруг прыжком кинулся на варана.
Увернувшись от преследователя, варан перепоясал Ваську метровым хвостом. Раздался хлесткий удар, и Василий покатился по песку. Зоолог, изловчившись, схватил варана за загривок. Началась яростная борьба. Варан отчаянно сопротивлялся, силясь сбросить навалившихся на него врагов. Мы барахтались на песке, задыхаясь в тучах белой пыли. На лапах варана были острые изогнутые когти, крепкие, как железо. В пылу сражения нам удалось перевернуть варана на спину. Я ухватил его поперек желтоватого, в серых крапинках брюха. Тотчас же варан нанес сильный удар задними лапами и разрезал мне руку от плеча до локтя. От неожиданности и боли я выпустил варана, он молниеносно перевернулся, но тут на обезумевшее животное грудью навалился Васька, а Курбан схватил его за хвост.
Варан затих, и тогда мы, задыхающиеся, грязные, исцарапанные, услышали подчеркнуто спокойный голос Марка:
— Помогите, пожалуйста.
Только тогда мы заметили, что варан держит в зубах руку зоолога.
— Разожмите челюсти ножом!
С большим трудом освободили мы зоолога, связали пасть варана и впихнули его в мешок. После этого мы стали считать раны. Варан не ядовит, но на его острых и длинных зубах бывают остатки пищи, укус может вызвать заражение крови.
В перевязке нуждались все, но особенно сильно досталось зоологу: варан основательно пожевал ему кисть. У меня на плече было четыре глубоких пореза, рубашка висела клочьями; у Курбана сильно поцарапано лицо; художник потирал зашибленную ногу; Васька, болезненно морщась, разглядывал широкую
