что ненавидит. А потом весь день слушала на полной громкости Rammstein, потому что ей было плохо. И у меня к ней никаких претензий, — спешу дополнить я, — потому что в ее возрасте я сама была такой девочкой, которая по той же причине, на такой же громкости весь день слушала Evanescence. Я ее понимаю.
Бабушка смотрит на меня внимательнее. Я выдерживаю этот взгляд.
— Вашей внучке больно. Ваша дочь жестока с нею.
— У Кристины просто эмоция.
— Это, по-вашему, «просто эмоция»? — не выдерживаю я, тыча рукой в окно. Вопль продолжался, — Это эмоция? Это натуральная истерика у взрослого человека и неумение держать себя в руках. Она срывается на ребенке. Вы слышите? Вы слышите? Это другая квартира. У меня закрыты двери. Вы понимаете эту громкость? Сейчас полдвенадцатого ночи.
Бабушка молчит. Я молчу. В тишине несется только истошное «уауауауаааааааа» на весь дом.
— Понятно, — резюмирует дама, и, больше не говоря ни слова, выходит.
Я прислушалась к стене. Почему, ну почему всех всегда больше волнует шум, а не наносимые травмы?
Вопль прекратился спустя еще какое-то время. Я собрала чемодан. Я легла в постель. Не могла заснуть. «Давай же, ну давай же! — приговаривала я, — Тебе рано вставать. Засыпай, ну!»
Видимо, я заснула. Потому что проснулась посреди ночи от пронзительного, долгого, невыносимого дверного звонка.
***
«Похоже, она решила-таки со мной разобраться», — была моя первая мысль.
Не буду открывать. Потрещит и уйдет. Насколько ее хватит?
Но на дверь начали наседать. Молотить кулаками. Я достала из-под подушки мобильник. 3:30 на экране. Набрала телефон охраны.
— Здравствуйте. Ко мне в дверь кто-то ломится.
— Да, — согласился на том конце провода охранник, — Ваша соседка вызвала полицию.
О боги.
Едва успев застегнуть на все пуговицы кардиган, я открываю, чтобы увидеть двух молодых полицейских. Яркий свет из коридора бьет по глазам, приходится щуриться.
— Доброй ночи, — они представляются, — Ваша соседка написала заявление, что вы напали на нее с электрошокером. Рассказывайте, что произошло.
Зараза.
Я пересказываю случившееся еще раз, особо упомянув, что вызывала накануне полицию.
— Можно посмотреть электрошокер? — уточняет полицейский слева, — И документы на него принесите.
Документы? Вот черт. А документов-то никаких у меня и нет, только инструкция. Должны быть? Я что, владею незаконным оружием, или как оно называется?
Будь что будет. Сходила, принесла шокер, который стоял на подзарядке, принесла картонный чехол и одинокую бумажку.
— И это все? — спрашивает левый полицейский.
— Все, — каюсь я.
— А как вы его покупали?
— Через интернет, московский магазин. Он на них специализируется. И на перцовых баллончиках. Я у них и баллончик заказала.
Полицейские переглядываются.
— Пойду проверю, — бормочет левый, — Продолжай пока сам, — и он выходит на балкон к пожарной лестнице. Сквозь дверь доносится, как включается и выключается шокер. Зззз. Зззз.
— Куда и сколько раз вы ударили соседку? — спрашивает правый.
— Один раз. Вот сюда, — показываю на себе. Не верю в приметы.
— Долго?
— Нет, одна секунда. Может, полторы.
Мне кажется, что это слишком важные вопросы, чтобы задавать их без напарника. Но тот быстро возвращается.
— Китайское фуфло, — ставит диагноз, — Конечно, не наши шокеры.
«Китайское фуфло, которое спасает меня тем, что я не влипаю во что-то серьезнее», — думаю я.
— Она говорит, что использовала всего один раз, секунду, — сообщает правый.
— Куда?
— В живот.
— Я так и думал, что про руку та наплела.
— За руку я ее держала, — вставляю я, не очень понимая, о чем они.
— А, ну понятно, — кивает левый, — А ваша соседка сказала, что вы и в живот, и в руку ее ударили. Я ж посмотрел и сразу говорю — на руке непохоже. На животе — да, есть точка. А на руке, видать, сама расцарапала.
— Да она вообще пьяная в стельку.
— Вы в ее квартире были? — обращается ко мне полицейский.
— Она меня усиленно… звала, но я не заходила.
— Она нас в комнату провела, — откровенничает левый, — У нее весь воздух алкоголем пропитан. Вдохнуть боишься — уже опьянеешь.
— Ладно, собирайтесь, — неожиданно объявляют они мне, — Проедем в отделение, зафиксируем, показания подпишите.
— В… отделение?
— Да. Заявление же есть на вас.
— А мне утром… уезжать. Я успею на автобус? Или мне лучше взять вещи — сразу на вокзал из отделения поеду?
Они смотрят на меня как на слабоумную.
— Вы успеете вернуться.
— А, — выдыхаю, — Хорошо. Эээ… на улице как вообще? Во что одеться?
— На улице жарко и влажно.
Я усиленно киваю, припоминая, что осталось после сборов в моем шкафу, в чем прилично проехать в полицию.
Когда мы уже направляемся к лифтам, распахивается дверь моей соседки. Меня она не видит — я по другую сторону.
— Ну как? — взволнованно спрашивает она нетвердым голосом.
— Показания сняли, отвезем в отделение, — отчитываются полицейские.
— Ну вы же понимаете, человек с оружием, — навешивает та. Я стою, скрестив руки и сжав челюсти, — Мне страшно ходить. Мне страшно за дочку. Она ненормальная.
— Все в порядке, вам не о чем беспокоиться, — заверяют ее оба, хотя я вижу, как им наскучил этот спектакль, который та думает, что играет с блеском.
Мы спускаемся по ступенькам, выходим со двора. Нас поджидают не одна, а две огромные машины с мигалками, целые мини-фургоны. Мне распахивают заднюю дверь, там длинное сиденье и даже стол поместился. Из другой машины подскакивают еще два парня, и вчетвером они затягиваются на свежем воздухе сигаретами. Мы никуда не торопимся.
— А, это? — демонстрирует трофей левый, — Да вообще не шокер, а игрушка. Хочешь, я тебя шугану? — шутливо набрасывается он на соседа, — А тебя шугану, хочешь?
— Да я сам себя таким бил. И даже мощнее, — гогочет коллега.
— Баба наплела в три короба. Мол, чуть не пытали ее. Пьяная.
— Да все понятно с ней.
Мы все еще никуда не едем. Я достаю из рюкзака шоколадку, которую заготовила для автобуса. Есть хочется.
— Паспорт взяла? — спрашивают полицейские.
— Да.
— Баллончик дома оставила?
— Оставила. Шоколадку хотите?
— Нет, — мотают головой они, — Спасибо.
Наконец, мы грузимся и трогаем. По радио наигрывает музыка. Мои сопровождающие настроены миролюбиво. Я иногда представляла себе, как бы это было, арестуй меня полиция, но как-то не думала, что расслабленно и даже весело.
— Сейчас приедем — заберут паспорт, чтобы оформить протокол, и электрошокер. Готовьтесь к тому, что могут не вернуть — возьмут как улику.
— Эх, я его только на прошлой неделе купила… — сокрушенно вздыхаю я.
— Зачем купили-то?
— Да новостей много про наемников.
— Оно верно, лучше так, — соглашаются ребята, — Но вы должны были использовать только в случае нападения. И после позвонить в участок и проинформировать,
