О, слушай, Келеа! Мне мнится теперь, что взошел я на высокую гору, а у подножья ее легли тайны и загадки земли, и я вижу их с высоты. (Встает.) Вот они у ног моих. Я гляжу в высокое небо и оно спускается ко мне, и я, как полная луна, иду по небесным кругам.
Келеа! Когда лучезарный день свивает свой зыбкий занавес с огнистой бахромой вечерних пыланий – несметные очи богов смотрят мне в душу. (Переживая восторг, который замирает в его груди.) Вот раскинулся бескрайный молочный путь, опоясав все небо, и мысли мои, как крылатые ангелы, идут по небу к разуму Бога…
(Пауза. Келеа с благоговением любви и восторга смотрит на него, как на пророка.)
Келеа (волнуясь).
Когда говоришь ты, Монасура – я слышу пение с неба. Ты – пророк, Монасура!..
Монасура (сжав брови).
Но я ненавижу обманщиков! Пусть погибну, но раскрою всю истину ученикам и черным плащам. Черные плащи, Келеа, близки моему сердцу… Ум их темен, как их плащи. (Горячо.) Но душа их, Келеа, светлее наших алмазных венцов.
Келеа.
О, не говори всем так открыто! Не верь людям, Монасура. Они предадут тебя.
Монасура.
Разве я для людей это делаю? Я – все для Истины. И как я не скажу? Разве можно сказать реке, чтоб не текла она? Она мчится к великому морю, и если что преградит путь ей, она сокрушит преграды…
Келеа (со слезами на глазах).
Ты забыл меня, Монасура.
Монасура (с упреком).
Ты – женщина.
Келеа (страстно).
Да! Да! Мне любовь моя – моя истина! (Готова заплакать.)
Монасура (нежно).
Келеа! Путь мой намечен… Но разве я люблю тебя мало? Если нужно, я отдам свою жизнь за любовь твою, за тот сладкий огонь, что идет от тебя по всем моим жилам и жжет мое сердце…
Келеа (лаская его, со страстью).
Говори, говори еще и еще!..
Монасура (опьяненный).
Как счастлив, как безумно я счастлив…
Келеа (страстно).
У тебя могучие руки, Монасура – удержи это счастье. Не спеши, Монасура!.. (Монасура молчит. Борьба происходит в его душе.) Ты не пустишь черных плащей к себе, чтобы не погубил, тебя Тугусава? Пусть одни ученики идут за тобой, и с ними пойдешь ты к народу.
Монасура.
Не бойся, Келеа. Шаг за шагом я поведу учеников за собой, ступень за ступенью перешагнут они и приблизятся к вершине…
(Целует ее и отходит. Келеа счастлива, но что-то беспокоит ее, беспомощно уронила она руки. Входит Первый жрец.)
Первый жрец.
Брат Монасура! Светлым Богом приветствую, как Светлое Око его.
Монасура.
Светлому слава…
Первый жрец.
Тайна храма, Монасура.
Монасура.
Да будет она вечной.
(Пауза. Келеа тревожно смотрит на жреца и Монасуру.)
Келеа (идет).
Я ухожу, Монасура.
(Медлит.)
Монасура (твердо).
Тайна храма, Келеа.
(Келеа уходит.)
Первый жрец.
Верховный прислал меня. Твои гимны, Монасура. (Дает свитки. С затаенной иронией.) Волей Верховного гимны будет писать Тугусава. (Монасура молча берет свитки и кладет около своей рукописи.) Одного здесь нет, Монасура. (Указывает на свитки.) Его сжег Верховный, ибо в нем богохульство…
Монасура (гордо, вспыхнув).
Истину не сожжет и Верховный! Но никто не найдет богохульства у Монасуры. Это вы, вы хулите людей и богов… (Сдерживаясь.) Да исполнится воля Верховного. (Отвертывается.)
Первый жрец (усмехаясь).
Богохульство нашел Тугусава и Верховный и все мы – согласны… Смирись, Монасура… (Вызывающе.) Я – простой жрец, а не ученый – говорю: брось свои детские бредни…
Монасура (оборачиваясь).
Ты – простой вор.
Первый жрец (в бешенстве).
Как ты смеешь говорить это? Ты лжешь! Богохульник, твой жребий брошен, и венец твой будет снят! Снят будет!..
Монасура (смотрит на него в упор, и тот начинает пугливо ежиться и замолкает. Пауза. Говорит со спокойным презрением).
Ты украл изумруды из священного сосуда. (Жрец растерянно, злобно смотрит на него. Монасура, усмехаясь.) Стоит мне захотеть, и жертвенный нож завтра же будет в моих руках, но у кого будет твой, а не мой венец, я не знаю…
Первый жрец (струсив).
Прости, Монасура…
Монасура (смеясь).
Я пойду к Верховному с открытыми объятиями, и вы с Тугусавой разбежитесь в норы, как ящерицы…
Первый жрец.
Прости, Монасура… Тугусава ведет козни, ты на пути его… Но не губи меня, Монасура… Мы, простые жрецы, между двух огней… Кто победит, тот и погубит… Прости… (Вкрадчиво). Если ты хочешь примириться с Верховным, занять его место, я предам тебе Тугусаву…
Монасура (усмехаясь).
Я согласен. Предай только мне Тугусаву… (Вспыхнув негодованием.) Прочь от меня, вор и предатель! Прочь!.. Или я ударю тебя! (Жрец убегает. Монасура взволнованно ходит. Лицо его пылает гневом. Пауза.) Мой жребий брошен. И это враги мои? Это они подымают грязные руки на истину! (Замечает идущую Келеу и принимает спокойный вид.)
Келеа (тревожно и вопросительно).
Монасура?
Монасура.
Ничего, Келеа. Мне возвратили гимны. Их будет писать Тугусава…
Келеа (с ненавистью).
Тугусава? О, как гнусен, как ненавистен мне он! Не говори о нем, Монасура.
Монасура (привлекая ее к себе).
Если муки мои начнутся, если…
Келеа (со слезами).
Я люблю тебя, я люблю! (Страстно.) Мое сердце бьется твоим. Душу и тело я отдала тебе. Если народ упадет пред тобою ниц, упаду и я к ногам твоим. Если осудят тебя и пойдешь ты, как нищий, я буду рядом… Всюду, всегда с тобой я, Монасура… Только когда разлюбишь меня я. умру, Монасура…
(Монасура взволнован, он быстро прижимает ее к груди, чтобы скрыть тоску. Взор его печален и нежен, в глазах слезы. Пауза.)
Монасура (овладевая собой).
Келеа, время готовить жертву, и ты должна быть у храма. (Келеа целует его и отходит; берет небольшой кувшин; идет к храму.) Знай, Келеа, никогда, никогда я не разлюблю тебя! (Она вся освещается счастьем, но это счастье веет печалью. Уходит. Монасура, проводив ее взглядом, оборачиваясь и стискивая руки.) И я, я должен бросить ее на весы жизни и смерти. (Закрывает лицо, опускаясь на каменную скамью.)
Старик в черном плаще (входит и низко кланяется).
Монасура! (Тот поднимается твердый и спокойный.) Мы ждем твоего решения. Ты медлишь, а народ волнуется и ждет своего святого. Боги в душе твоей, Монасура, и не место тебе среди лицемеров.
Монасура.
Предоставьте решать Монасуре.
Старик в черном плаще (кланяясь).
Мы верим тебе, свято слово твое, Монасура. Но мы устали душою, нас проклинают и гонят, мы не слышим божественной речи. Тьма томит наше сердце. Мы слабнем, многие малодушны…
Монасура.
Сегодня я не иду к ученикам, я не пойду к
