храму. Там, за Небесными Лестницами, пусть ждут меня. Истину всю до конца я открою им. Иди. (Старик в черном плаще кланяется и уходит. Монасура, с тоской сжимая руки.) Келеа, Келеа…
(Слышно, как вдали поет толпа черных плащей свой гимн.)
Хор черных плащей.
В мире мы вечные странники,
Божьего мира прохожие.
Нам не надобно злата и серебра,
Камней самоцветных и жемчуга…
В черных одеждах прохожие
Мы ходим путями тернистыми,
Сердцем взыскуя лишь истину…
От храмов богатых гонимые,
Храмов не славим мы, странники,
Божьего мира прохожие.
Монасура (взволнованно, в невольном порыве).
Я с вами, с вами, искатели истины!..
(Черные плащи удаляются, повторяя гимн сначала. Пение постепенно стихает.)
ЗАНАВЕС.
Действие третье
День склоняется к вечеру, но кругом еще чувствуется тропический зной с его негою. Резко лежат длинные, черные тени.
Расплавленное бездонное небо чуть розовеет. Отчетливо видно вдали черную скалу, а на ней, как белая птица, сияет мраморный храм.
Драгоценные камни слились в один огромный бриллиант, играющий тысячью цветов.
Неподвижно стоят гордые пальмы, высоко подымая свои короны.
Впереди, на площадке, первобытная обсерватория. Справа возвышается кирпичная стена в виде прямоугольника, поставленного на больший катет. Мелкие ступени ведут к вершине стены. –
На площадке, около стены, несколько каменных скамеек. Одна из них покрыта пурпуром.
Между скамьями и стеной стоят группами ученики в желтых одеждах. С ними беседует Монасура в белом хитоне с красным поясом – знак ученого.
Группа учеников у скамей.
Первый ученик.
Разве день нашего испытания настал?
Второй ученик.
Не знаю. Нам никто не говорил об этом.
Третий ученик.
Зачем не приготовлен пурпур для Верховного?
Монасура
(молча подымается на ступени. Ученики становятся у лестницы; часть их садится на ступени у ног Монасуры).
Сегодня здесь, у Небесных Лестниц, будет мой суд. (Среди учеников движение.) Приготовлен уже пурпур Верховному… Вы не знали об этом, как не знает никто из непосвященных. Но я говорю вам, ибо сегодня я открою вам все, что вы не знаете. Я укреплю ваше сердце.
Ученики (волнуясь).
Мы верим, учитель… Мы верим…
Монасура.
Здесь, у Небесных Лестниц, каждый из вас будет на испытании, чтобы стать жрецом. Но здесь же, перед этими скамьями, с жрецов снимают венцы. (Среди учеников замешательство.) Вон идет и мой обвинитель. Знайте, за все время почитания Светлого Бога судили двоих, и третьим судится Монасура.
(Проходит Тугусава в сопровождении двух учеников и, положив свиток на пурпур, удаляется к храму. Этот приход, молчаливый и суровый, вносит еще больше тревоги. Некоторые из учеников незаметно уходят, один присоединяется к Тугусаве.)
Первый ученик.
Говори нам, учитель, говори! Мое сердце дрожит, и руки опускаются.
Монасура (после паузы, вдохновенно).
Братья! Много лет я встречал и провожал солнце с этих высоких ступеней. И всегда его путь один и тот же, все его небесные круги точно измерены. Одни из них для весны, другие для лета, третьи для осени, четвертые для зимы.
Ученики.
Знаем, учитель, ибо ты открыл нам.
Монасура.
Бог поит небо, и землю, и лишь только пожелает он молока от небесных коров, – горы окутываются грозовыми тучами, и сильнейшие пешеходы утомляются. Он проложил путь солнцу и пустил воды бежать к морю; дням он назначил широкие колеи и правит ими, как возница конями. Дыхание его – ветер. Он выводит великого священного коня, несущего тысячу даров… (В экстазе.) Гляжу я на лик его – мне видится он, как пылающий огонь, ибо царь небесный сподобил меня лицезреть пышность света и тьму на небесах…
Уставы его несокрушимы.
Он ведает путь птицы и след ветра…
Он хранит закон свой и смотрит долу на все, что сокрыто, на все, что творилось и еще имеет твориться…
Одетый в золотые латы, он облекается сиянием, как ризою.
Ученики (в волнении).
Истина! Истина!
Монасура.
По знакам небесным и светилам мы гадаем о жизни, гадаем о конце и начале мира, ибо нет ничего точнее, ничего вернее Вечного Неба. Боги говорят оттуда, а огонь небесный – вестник воли и разума богов…
Ученики (хором).
Слава Небу, Вечному Небу!
Монасура.
На веки веков положили боги законы, на веки веков начертили небесные круги, а человек умирает, и даже курган над его прахом время слизывает жадным языком…
Ученики.
Истина! Истина!
Монасура.
Братья! Рассудите теперь и обдумайте: может ли смертное и непостоянное управлять вечным и неизменным?
Ученики (после паузы).
Нет, учитель! Ибо вечное и неизменное – боги, а смертное – люди.
Монасура.
Как же вы разумеете, братья, о храме и сосуде священном?
Некоторые ученики (с испугом).
Не касайся сего, учитель! Не касайся! Тугусава запретил нам!
Монасура.
Тугусава не может запретить разуму.
Второй ученик.
А разве Тугусава не такой же ученый, как ты? Разве он не носит пурпурного пояса? Мы чтим вас обоих одинаково. Почему же вы говорите разно?
Монасура.
Не чтите ни Монасуру, ни Тугусаву, – чтите божественный разум.
Третий ученик.
Тугусава велит говорить о том, чему ты учишь.
Монасура.
Разве я прячу свое ученье?
Четвертый ученик.
Он обещал награду, если скажем, чем соблазняешь ты… (Ропот среди учеников.) Он хулит твое имя…
Монасура (останавливая его жестом).
Я хочу учить вас истине, братья. О, никогда не бойтесь говорить истину. Пойдите и расскажите всем, что говорит Монасура, а он встанет выше (подымается на несколько ступеней), чтобы голос его был слышен всем…
Слушайте – разве блестящие камни нужны богам? Разве желтое золото и бледное серебро изменяет круги неудержного бога Пресветлого? Разве нарушат законы Луны и смешают лучезарные звезды?
Одна радуга, изгибающаяся в лазури, богаче алмазов всего мира! (Ропот среди учеников.) И, если не будет этой жалкой горсти блестящих камешков на вершине храма, если…
(Среди учеников волнение и крики негодования.)
Часть учеников (поспешно спускаясь и уходя).
Прав, прав Тугусава! Святотатство и ужас! (Кричат снизу.) Демоны вошли в твое сердце! Прав Тугусава!
(Быстро уходят; вслед за ними потихоньку боязливыми группами уходят и прочие. Остаются только двое.)
Монасура (скорбно).
Демоны, демоны!.. О, люди! вы разума боитесь больше, чем демонов.
Третий ученик (робко, после небольшой паузы).
Если разбить сосуд?.. Тогда что?
Монасура (устало и равнодушно).
Ничего. Солнце взойдет, как и прежде.
Первый ученик (истерично).
Нет, учитель! Тогда конец мира! Тогда тьма и небытие!.. О, зачем же тогда люди веками верили в это?.. Зачем верят все?!
Монасура хочет говорить.
Нет, не говори –
