Состояние духа у меня было воинственным. Сейчас я никого небоялась — ни маньяков, ни наглотавшихся «колес» подростков, ни пьяных хулиганов.Короче, мне все было по барабану! Я спокойно прошествовала к гаражам,перебросилась парой слов со сторожем и вывела «Опелы» за ворота. Опыт вожденияу меня минимальный, поэтому я вела себя осторожно. Никакой суеты за рулем:дамочка чинно движется в известном ей направлении.
Еще дома я с помощью «Желтых страниц» установиламестоположение улицы, на которой должна состояться встреча Кати с ее знакомымиз ФСБ. Это был район Шаболовки, который я знала плохо. Развернув карту, яотыскала нужную улицу среди сплетения линий и нажала на газ.
Конечно же, мне не повезло! «Опель», ведомый нетвердойрукой, вилял из стороны в сторону, что тотчас же заметили бдительные гаишники,дежурившие на одном из перекрестков. Пока один из них ленивой походкой шел комне, я лихорадочно рылась в сумочке. Нашла носовой платок и засунула его защеку. Будто бы у меня флюс и я еду к стоматологу. Когда страж порядка склонилсяк окошку, глаза мои были полны слез.
— Документами, пожалуйста! — попросил он.
— Фяс! — сказала я, держась за ту щеку, которуюраздуло от платка. — Фяс, фяс!
Я принялась копаться в сумочке, делая вид, что ищу права.
— Ну что там у вас? — нетерпеливо переспросилстраж порядка через минуту.
— У меня флюф! — жалобно сообщила я. — Я кфтоматологу спефу! А тут вы фо фоими правами!
— Вы что, больная? — недружелюбно спросил гаишник.
— Конефно, больная! — обиделась я. — Вы фто,сами не видите? У меня такая боль, фто я нифефо не сообрафаю! И прафа поэтомудома забыфа!
— Выходите из машины! — потребовал он.
— Может, вы поглядите мой пафпорт?
— Зачем мне ваш паспорт? — буркнул гаишник,взявшись за ручку дверцы.
— У меня там фотография хофофая.
Я вложила в паспорт две сотни и сунула ему через, окошко:
— Пофмотрите, пофмотрите, не пофалеете!
— Действительно, — согласился гаишник, заглянув впаспорт, — очень удачный снимок. Ладно, поезжайте.
Он вернул мне пустой паспорт, и я медленно тронулась сместа. В тот же миг второй гаишник заступил мне дорогу.
— Ну фто, фто? — воскликнула я,притормаживая. — Фто опять слуфилось?!
— У вас правая фара не горит, — рявкнул он. —Совсем без башки, дамочка?
— Вам надо пофмотреть мой пафпорт! — заявила я,торопливо засовывая в документ еще две сотни.
— Мы не на таможне, — ехидно ответил тот. — Яправа проверяю, а не паспорта.
— Не буду я дфа фаза покафывать пфафа! — с трудомвыговорила я. Кончик платка высунулся изо рта, и наклонившийся ко мне гаишник,не веря своим глазам, несколько раз моргнул.
— Фы не на феня, фы ф пафпофт, в пафпофтсфотфите! — рассердилась я, тыча в него названным документом.
Гаишник проинспектировал паспорт и махнул рукой, разрешаяехать. Недаром Матвей говорил, что ночью ездить по Москве на иномарке — дорогоеудовольствие.
Третий раз меня тормознули буквально через пару кварталов.Платок я уже выплюнула и выбросила, так что пришлось импровизировать на ходу —Почему нарушаем? — весело спросил усатый гаишник, постукивая по бедружезлом.
Я понятия не имела, что нарушила. Как выяснилось, не увиделакакую-то там линию и повернула не там, где полагалось.
— А вы знаете, какой у меня руль тяжелый?! —обиженно воскликнула я, вылезая из машины. — Я на него всем теломнаваливаюсь, а мне все равно сил не хватает вовремя повернуть! Кроме того, увас тут знак совершенно дурацкий!
— Что вы говорите? — ласково спросил он, глядя наменя с отеческой нежностью. — Руль, говорите, тяжелый? Знак, говорите,дурацкий?
На этого типа у меня ушло еще минут пятнадцать. Я называлаего дяденькой и жалобно заглядывала в глаза.
— Права, — потребовал он, в конце концовобозлившись так, что у него побелели крылья мясистого носа.
— Ах! — простонала я, делая вид, что сейчас упадув обморок, и прикладывая ко лбу тыльную сторону ладони. — У меня там… всумочке… это…
— Нюхательная соль? — мрачно спросил он. Запустиллапу в сумочку, где лежала новенькая купюра и… проигнорировал ее. Только ещесильнее разозлился. Если бы в этот момент мимо не промчался, делая зигзаги,какой-то затерханный «Москвич», мое приключение закончилось бы, не успев даженачаться. Гаишник тотчас оставил меня и побежал к патрульной машине. Я нырнулав салон и повернула ключ в замке зажигания.
Зато там, куда я приехала, не было не то что милиционеров,туда, кажется, даже птицы не залетали. По обеим сторонам от меня черными дырамимелькали неосвещенные тупики и проулки. Улица мне не понравилась. Вдоль неетянулись какие-то нежилые строения — старая школа, парочка барачного типадомов, завод за низким забором, вылупившийся на меня длинными рядами пустыхоконных проемов, больница, на верхнем этаже которой горело единственноеголубоватое окошко. Дальше шли маленькие двухэтажные особнячки, стоявшиевпритирку друг к другу. Некоторые были отреставрированы, но большинствовыглядело удручающе. Один из этих заброшенных домов и был местом встречи Кати счеловеком из ФСБ. Все это показалось мне ужасно странным и подозрительным.
Проехав несколько раз мимо особняка, в котором не горело ниодно окно, я со всей отчетливостью поняла, что никогда не войду туда одна.Какая бы бесшабашность ни вселилась в меня от отчаяния, такой подвиг был мне непо плечу. Вспомнив, что возле больницы видела телефонную будку, я развернуласьи поехала туда. Затормозив, принялась ковыряться в сумочке, отыскивая жетоны. Вэтот момент возле машины возникли две темные фигуры. Окошко у меня было немногоприоткрыто, так что голос раздался прямо над самым ухом:
— Эй, цыпочка! Не прокатишь нас с Гришей?
Даже не поглядев в их сторону, я открыла бардачок, где лежалигрушечный пистолет, который Матвей всегда возил с собой в качестве устрашения,достала его и наставила на ребяток черное дуло:
— Пошли вон, козлы!
— Ладно, ладно, не гони волну, уходим. — Ониисчезли так же неожиданно, как и появились.
Я вышла из машины, держа в одной руке «оружие», а в другойжетончик. Записную книжку сунула в карман пиджака. У меня было два варианта —позвонить либо Крылову, либо Копейкину. Телефона Крылова я не знала. Чтобывыяснить его, надо было потревожить Горчакова, что совершенно не вписывалось всценарий нашего с ним романа. Я решила позвонить Копейкину. Авось он не откажетмне в помощи.
Копейкин, на радость мне, был дома. Судя по хриплому, норешительному голосу, он спал и от ночного звонка ожидал исключительно однихнеприятностей.
