Джессика не строила конкретных планов, отправляясь в путь. Она не хотела шпионить за Джоном, ей просто было приятно заниматься чем угодно, связанным с ним. Она намеревалась подождать его у станции метро в Эрлз-Корт и «случайно» встретить его, он иногда возвращался домой на метро, и, действительно, долго ждала у входа на станцию, хотя еще было рановато для его возвращения домой. Потом она стала медленно прохаживаться взад и вперед по улице, которая вела к тихой заводи хорошеньких домиков, где жил Джон.
Недалеко от тупика, в котором находился его дом, был паб. В этот паб Джессика и вошла, уселась со стаканом пива у окна, из которого хорошо был виден угол улицы и вход в дом Джона. Она недолго пробыла там, размышляя, удастся ли ей не побежать за ним, как только она его увидит, но вдруг случилось нечто поразившее и ужаснувшее ее. Необычайно привлекательная и хорошо одетая дама быстро прошла по улице, остановилась у дома Дьюкейна, позвонила — ее сразу же впустили.
Джессика поставила стакан на стол. Она подумала: он там, он там внутри, и он лгал, у него есть любовница. Совершенно новое чувство ревности потрясло все ее тело несколькими толчками боли. В этот же миг каким-то чудесным образом сила, которая вошла в нее по получении лживого письма Дьюкейна, возросла стократно, и в этом сонном, тихом пабе родился новый демон, демон ревнивой, способной на все женщины.
Кейт Грей быстро прошла по улице, остановилась возле дома Дьюкейна, позвонила и была немедленно впущена. Она знала, что Дьюкейна не могло быть дома — он собирался сразу после работы провести вечер с Октавиеном. Кейт прибыла с целью проинспектировать нового слугу Дьюкейна.
— Я бы хотела оставить кое-что для мистера Дьюкейна и написать ему записку, — сказала Кейт, стремительно проходя в холл. — Не могли бы вы дать мне немного писчей бумаги? А эти вещи я, наверно, оставлю в кухне. Благодарю вас, дорогу я знаю. Меня зовут миссис Грей. А вы, я полагаю, Файви.
Файви сопроводил Кейт в кухню и молча наблюдал, как она вынимает из корзины коробку глазированных каштанов и бутылку сливовицы — ее приношение Дьюкейну и повод для визита.
— У вас тут очень чистенько, Файви, — сказала она одобрительно. — Очень чисто, действительно. Вот это для мистера Дьюкейна. Вы знаете, его не будет дома до позднего вечера, у него встреча с моим мужем.
Кейт наблюдала за Файви через стол. Она нашла, что он совсем не такой, как она думала. Попытки Дьюкейна описать, по просьбе Кейт, его внешность были смутными и заставили Кейт предполагать нечто немного грубое и брутальное. Возможно, Файви был брутальным, но его брутальность была живописного, романтического, почти нежного свойства, он напоминал чудовище из репродукций к «Чудовищу и Красавице» — большое, трогательное, ласковое животное, которое Кейт в детстве предпочитала скучному, слащавому принцу, но он, впрочем, в конце все-таки в него превратился. Кейт отметила абрикосового цвета кожу, так поразительно усыпанную большими коричневыми веснушками, большую, будто надутую, лохматую голову, пышные волосы, усы — богатого оттенка только что вскрытого конского каштана, продолговатые, косые глаза — чистого светло-карего цвета, длинную прямую линию рта. Он, наверно, расчесывает их, подумала она, интересно, смогу ли я уговорить Октавиена отпустить усы. Я никогда не осознавала, как это мило.
Кейт вдруг поняла, что уже долго смотрит в упор на Файви, а он на нее. Она торопливо сказала: «Будьте любезны, принесите бумагу, я хочу оставить записку».
Не говоря ни слова, Файви удалился и через мгновение вернулся с бумагой. Кейт села за стол и написала: «Дорогой Джон». Руки у него тоже в веснушках, подумала она, поднимая глаза, чтобы разглядеть хотя бы одну из них. Интересно, он весь в веснушках? Она поставила запятую, и перо застыло в воздухе. Она не могла придумать, что бы написать Джону. Она продолжила: Я здесь, и зачеркнула. Она написала: Я только что была у Фортнума и купила для тебя кое-что симпатичное. Она сказала Файви: «Я думаю, в конце концов, необязательно оставлять записку. Просто скажите мистеру Дьюкейну, что я это принесла».
Файви кивнул, и Кейт медленно смяла записку. Что-то было не так. Она решила, что дело в том, что Файви не сказал ни слова. Дьюкейн не говорил, что он — немой, подумала она.
Она спросила: «Надеюсь, вам нравится у мистера Дьюкейна, Файви?»
— Мистер Дьюкейн — очень добрый джентльмен.
— Господи, — воскликнула Кейт, — мистер Дьюкейн не говорил мне, что вы ирландец! — Услышав такой выговор, ошибиться было невозможно. — Знаете, я тоже ирландка!
— Я взял на себя смелость признать ваш выговор, мадам, — сказал Файви. Его лицо казалось бесстрастным, а косые карие глаза напряженно смотрели на Кейт.
— Великолепно, я из графства Клэр. А вы откуда?
— Я тоже из графства Клэр.
— Какое необыкновенное совпадение! — закричала Кейт. — Что ж, это нас объединяет. А где в Клэре вы жили?
— На побережье…
— Около Баррена?
— Да, мадам.
— Это удивительно! Я тоже почти оттуда. А ваши родные еще там?
— Только моя старушка мать, мадам, у нее маленький домик и корова.
— Вы часто ездите туда?
— Дороговато, мадам. Я посылаю матери некоторую часть своего заработка, видите ли.
Нужно дать ему денег на проезд, думала Кейт, но как? Он кажется довольно гордым. Конечно, сейчас я вижу, что он ирландец.
— Вы уже давно живете в Англии, Файви?
— Недолго, мадам. Я — деревенский.
Подлинное дитя природы, подумала она. Как он прост и трогателен, настоящий крестьянин. Дьюкейн совсем неправильно описал его. И она подумала: я бы хотела, чтобы он был нашим слугой. Я бы совсем не возражала иметь Файви.
— Лондон немного пугает. Но, я надеюсь, вы привыкли.
Кейт, теперь совершенно не склонная покидать дом, встала и начала обходить кухню, притрагиваясь к чашкам, постукивая по блюдцам и заглядывая в миски. Она начинала чувствовать себя абсолютно непринужденно в присутствии Файви, как будто теплые лучи этого похожего на Чудовище успокаивающего существа одновременно ласкали и возбуждали ее нервы.
— Попробуйте глазированный каштан, — сказала она. Она открыла коробку и толкнула ее по столу к нему.
Веснушчатая рука Файви опустилась, и он, все еще глядя на Кейт с той же ничем не нарушаемой концентрацией, положил каштан в рот.
Он так глазеет на меня, но мне это, скорей, нравится. Что делать, раз я открыла коробку, я уже не могу ее подарить Джону, нужно взять ее с собой. Или отдать Файви!
Она закончила обход.
— Что это? — она указала на сосуд в форме вазы с круглым зияющим отверстием на дне.
— Устройство для удаления мусора, — сказал Файви, жуя каштан.
Файви подошел, чтобы продемонстрировать. Он вынул связку отсыревших газет из мусорного ведра, бросил в дыру и повернул ручку. Раздался замечательный грохочущий звук.
