— Дуг, ты можешь кое-что сделать для меня?
— Что?
— Выступи в деле вместе со мной.
— Каким образом?
— Стань моим партнером, еще одним адвокатом. Вот тогда я смогуговорить с тобой обо всем. Я в ужасном положении и не знаю, как из неговыбраться. Я вообще ничего не знаю, брожу в полной тьме, не могу ни с кемпосоветоваться, чтобы не предать интересы клиента. Но если ты станешь моимпартнером… Послушай, Дуг, я отдам тебе половину гонорара, я…
Он с сомнением покачал головой.
— Нет, ну, конечно нет, — сказала она утомленно. — Тытрудишься, помогая всем, кроме…
— Ладно, гонорар делить не станем, — улыбаясь, прервал ееСелби. — Вернешь мне мои затраты по делу, и то если выиграешь. Я — твойпартнер, по крайней мере до завтрашнего вечера, ведь завтра кончается мойотпуск.
Инес залила Селби потоком слов, кажется, еще толком неосознав смысла того, что он ей сказал:
— Этот человек позвонил позапрошлым вечером и заявил, чтохочет обсудить со мной дело о наследстве. Он рассматривает возможность статьмоим партнером, для этого и приехал в Канзас. Он располагает новыми, неизвестными никому сведениями, вступает в дело без предварительных условий и непотребует ни цента, если оно будет проиграно.
Ты не можешь себе представить мое тогдашнее состояние. Яупорно работала и поняла, что по закону практически невозможно доказать«незаконное моральное давление», особенно в случае спорных завещаний. Ну, ты исам знаешь.
— Значит, ты побывала у Роффа? — подсказал ей Селби.
— Вначале я поговорила с ним по телефону, но он хотелповидаться лично. Я предложила встретиться на следующий день, однако Роффответил, что увидеться надо немедленно, завтра будет слишком поздно.
— И ты отправилась.
— Да, поехала на своей машине. Я не выключила свет вкабинете, так, на всякий случай, если кто-нибудь захочет проверить, где я.
— Встреча состоялась?
— Да.
— Что он сказал?
— Это было ужасно, Дуг, то, что мне пришлось услышать.
— Выкладывай.
— Рофф сказал, что у него есть план действий, которыйпозволит мне выиграть дело, имеются нужные свидетели и доказательства. С другойстороны, стоит ему шевельнуть мизинцем — и дело пойдет иным путем. По егословам, на следующий день утренним поездом прибывает свидетель — имя неупоминалось, — от которого зависит исход дела: моя победа или поражение. Онсказал, что, если мы сумеем договориться, он даст мне в руки железныедоказательства и я выиграю дело. Однако мне никогда не удастся добиться нужногорезультата, пытаясь доказать «незаконное моральное давление», особенно с моимисвидетелями. А затем он перешел к проблеме, которая и вывела меня из себя. Онпотребовал себе пятьдесят центов с доллара.
— То есть половину твоего гонорара? — уточнил Селби.
— Не половину гонорара, а половину всего состояния. Онсказал, что мы составим нечто вроде контракта, согласно которому он гарантируетвыигрыш дела, а взамен получает обговоренный гонорар. Он также обеспечиваетобработку свидетелей. Я поняла, что одному из них надо будет заплатить, авторого, который мог бы поклясться, что Элеонор ненавидела своих брата и сеструеще до того, как появилась Марта Отли, следует вывезти из страны.
— Что ты на это ответила?
— Что ничего делать не стану, а он, по моему мнению, хочетлишь примазаться к делу.
— Дальше.
— Дальше он улыбнулся и сказал, что, хотя и предвидел такойответ, ему все же хотелось предоставить мне шанс… Затем он заявил, что будет вМэдисон-Сити, и если я изменю свое мнение до девяти двадцати утра, то смогунайти его в отеле «Мэдисон». Если я не сделаю этого к назначенному сроку, потомбудет слишком поздно.
— И что же ты сделала?
— Вернулась домой.
— Теперь, Инес, давай начистоту, — произнес Селби. — Этоочень важно. Ты сообщила что-нибудь своей клиентке?
— Да, я сказала ей все.
— Барбаре Хонкат?
— Да.
— Когда?
— Около восьми утра, я позвонила ей в отель.
— Почему ты решила ей все рассказать и что она ответила?
— Я точно передала, что произошло и что я сделала. Ясказала, что этот человек хочет примазаться к делу, что мне не нравится влиятьна свидетелей и что я терпеть не могу шантажа, высказанного даже взавуалированной форме.
— И твоя клиентка согласилась с тобой?
— Да.
— Она поделилась этими сведениями с братом?
— Думаю, поделилась.
— А с Беркли Стэнтоном?
— Надеюсь, что нет. Пронеси, Господь!
— Но ты не знаешь точно, говорила она с ним или нет?
— Не знаю.
— Ты встречалась с Фредом Роффом после его приезда вМэдисон-Сити?
— Нет.
— Предпринимала попытки встретиться?
— Нет. Я решила, что буду выгребать сама на своем каноэ. Яне желаю, чтобы подобный, с позволения сказать, юрист был замешан в этом деле.
— Но почему ты не рассказала обо всем Рексу Брэндону?
— Неужели ты сам не понимаешь, Дуг! В этом случае я должнабыла бы сказать и о свидетеле, готовом поклясться, что Элеонор ненавидела братаи сестру. Свидетель должен был прибыть в Мэдисон-Сити на поезде. Ты помнишь,Рофф справлялся по телефону, не опаздывает ли поезд? Если бы я все рассказала,то Карр, получив эту информацию, нашел бы свидетеля и даже крошечные шансывыиграть дело были бы утеряны.
— Как развивались события в суде после дневного перерыва? —спросил Селби.
— Ничего особенного не произошло. Выслушали одного изсвидетелей, подписавших завещание. Этого хотел Стэнтон. Кажется, все свидетели,которых мы вызывали, выступают против нас. Но когда сражаешься за проигранноедело, цепляешься за соломинку. Мы наугад пытались выудить из показаний нечтополезное для нас.
— Ну и что получилось?
— На свидетельское место был приглашен некий Франклин Д.Доусон. Он выступил весьма впечатляюще. Рассказал о том, как Элеонор Престонпришла подписывать завещание, как она сказала Марте Отли: «Оставайтесь вприемной. Я не хочу, чтобы вы были рядом со мной в момент подписания, иначе мойбратец с сестрицей поднимут шум, узнав, что деньги ускользнули из их жадныхлап».
