– Да, где-то около пяти минут. Честно говоря, мистер Мейсон,может быть, я и заснул ненадолго, максимум… Я бы сказал… Нет, не знаю.
– Вы хотели сначала очертить какие-то временные рамки,мистер Баррис, но потом передумали. Почему?
– На это нельзя было бы полагаться.
– Другими словами, – сказал Мейсон, – если быть откровенным,вы не знаете, каков был интервал между звоном разбитого стекла и криком. Нокогда вы хотите установить какие-то временные рамки, то приходите к выводу,который кажется абсурдным с учетом фактов. Так?
– Я возражаю против этого вопроса как имеющегоаргументированный характер, – заявил Хейл. – Это также попытка перекрестногодопроса собственного свидетеля. Мистер Мейсон произвел большой эффект, отказавшисьранее от перекрестного допроса этого свидетеля, и…
– Возражение чисто техническое и поэтому отводится, –объявил судья Норвуд. – Кажется, вы забываете, что конечная цель подобныхслушаний в том, чтобы удовлетворить суд, а не в том, чтобы заниматься здесьюридическими упражнениями и ловко перескакивать от одного технического вопросак другому. Отвечайте на вопрос, мистер Баррис.
– Честно говоря, я собирался сказать, что могло пройтипорядка пятнадцати минут между тем, как я услышал сначала выстрел и звонстекла, а затем крик. Это звучало бы не совсем логично, но, по-моему, речьмогла бы идти о пятнадцати минутах.
– А позднее вы встали с кровати сразу же, как услышали крик?
– Не совсем так. Я поднялся, когда услышал звон стекла.Может быть, через две-три минуты. Я постоял, но не увидел ничего, кроме света вкоттедже Кашинга. Тогда я не пользовался подзорной трубой. Я разбудил жену, икак раз когда она вставала, мы услышали крик.
– И вам неизвестно, раздался ли звон разбиваемого зеркала ивыбиваемого окна вследствие того, что кто-то бросил зеркало в Артура Кашинга ипромахнулся либо Артур Кашинг бросил зеркало в кого-то?
– Именно так.
– Совершенно очевидно, – сухо заметил Хейл, – что ответговорит сам за себя. Обвинению ясно, что зеркало бросил мистер Кашинг вотчаянной попытке защититься.
– Тогда он, видимо, бросал его через себя, – сказал Мейсон.
– Обвинение утверждает, – заявил Хейл, – что мистер Кашингбросал зеркало в кого-то, кто на него нападал и находился в тот момент междуним и окном. Бросив зеркало, мистер Кашинг повернул кресло так, чтобыоставаться лицом к нападавшему, и здесь его настиг роковой выстрел.
– Мне понятно утверждение обвинения, – сказал судья Норвуд.
– Кажется, вы говорили, что кресло не поворачивали, –заметил Мейсон.
– Его не поворачивали после того, как все эти осколкиоказались на полу.
– А они оказались на полу сразу же после того, как былоброшено зеркало.
– Возможно, осколки были на полу, но их разбросали по всейкомнате после того, как Кашинга застрелили. Думаю, что суд и я прекраснопонимаем ситуацию.
– Я в этом не уверен, – произнес судья Норвуд, хмурясь ипотирая себе виски. – Мистер Мейсон открывает интересное поле дляпредположений.
– Которое я попытаюсь расширить, – бодро сказал Мейсон. –Мистер Баррис, вы не могли бы сесть в кресло в том положении, в каком былмистер Кашинг, когда вы обнаружили тело.
Свидетель сел в кресло и безжизненно сполз с него своимтелом.
– Теперь, – сказал Мейсон, – не двигая ничем, кроме плеч иголовы, поверните кресло. Ваши бедра и ноги должны оставаться в прежнемположении.
Баррис послушно это выполнил. Мейсон протянул ему старинноезеркало.
– Кресло находилось футах в шести от окна, которое былоразбито.
– Да.
– Край судейской скамьи находится приблизительно в шестифутах от вас. Посмотрим, сможете ли вы добросить это зеркало до края судейскойскамьи.
– Подождите! Подождите! – закричал, вскакивая, окружнойпрокурор. – В этих условиях эксперимент не может проводиться.
Судья Норвуд сказал:
– Суду, конечно, не хотелось бы, чтобы в зале заседанийколотили зеркала.
– Он не может бросить зеркало на такое расстояние, сидя вкресле, – пояснил Мейсон, – а он сильнее и крепче, чем был Артур Кашинг. Еслион поднимет руки и достаточно отведет их назад, чтобы бросить это зеркало нарасстояние в шесть футов, сидя в кресле, то кресло отъедет назад. Он не сможеттак далеко его бросить. И Артур Кашинг не мог.
– Кашинг бросил, – сказал Хейл, – должен был бросить.
– Давайте, попробуйте бросить, – обратился Мейсон ксвидетелю.
Баррис поднял зеркало. На лице его было замешательство.
– Дайте я попробую, – попросил судья Норвуд. Он встал соскамьи, уселся в кресло, поднял тяжелое зеркало, отвел руки назад и тут жеопустил.
– Вы пробовали? – спросил он окружного прокурора.
– Нет, ваша честь.
– Тогда попробовали бы, – с выражением посоветовал судьяНорвуд, возвращаясь на свою скамью.
– Но, ваша честь, ведь зеркало бросали, – настаивал Хейл.
– Но не тот, кто сидел в кресле, и не на шесть футов, –убежденно заявил судья. – Это зеркало весит, наверное, фунтов тридцать.
– Ваша честь, – заявил с раздражением Хейл, – я не хотел бывтягиваться в спор с судом, но если ваша честь как следует взглянет на всеулики, то вы увидите полную невозможность того, чтобы кто-то бросал зеркало вАртура Кашинга.
– Я вижу полную невозможность того, чтобы он мог бросить этозеркало из кресла на шесть футов.
– Но бросали не это зеркало, ваша честь. Суд, видимо,помнит, как настойчиво мы возражали против того, каким образом вот это зеркалобыло включено в рассмотрение дела. Перри Мейсон ловко этого добился, спросив усвидетельницы, было ли данное зеркало примерно одного размера и веса.
Судья Норвуд кивнул:
– В любом случае брошенное тогда зеркало уже не годится длятакого эксперимента, и оно наверняка было тяжелым. Человек в кресле мог быдержать его на коленях, а затем отшвырнуть толчком, но он не мог поднять рукиза голову и бросить. А сейчас мисс Китс желала бы проконсультироваться садвокатом, а суду нужно осмотреть место, где, как предполагается, было совершенопреступление. Объявляю перерыв до завтра, до десяти часов утра.
Когда публика двинулась из зала, к Перри Мейсону подскочилПол Дрейк.
– Есть не очень хорошая новость. Кажется, Мэрион Китс, кактолько сюда приехала, сразу же сходила к окружному прокурору. Он расписал ейвсе, что делать при даче показаний, – ответить на несколько вопросов, а потомпросить о встрече с адвокатом. У них все подстроено. Она собирается пойти кпарню по имени Лэнсинг, с которым частенько бывают проблемы. Знаешь, такойпоборник этики. Он хочет обвинить тебя в злоупотреблении судебным процессом.Ты, дескать, не дожидаясь показаний Мэрион Китс, уже пытаешься намекать наинтимную связь с Кашингом, чтобы вывести из-под удара свою клиентку. Они хотятвыдвинуть против тебя серьезные обвинения.
