Входная дверь – совсем как в буддистском храме, обшарпанная и выщербленная, ставни тускло-синего цвета. Маттиа вынимает из кармана брюк ключ с пластмассовым брелоком-рыбкой. Бьянка улыбается: это Немо, ей всегда нравился этот мультфильм. Вот и еще одна общая черта. Он с трудом поворачивает ключ в замке; несколько раз поворачивает ручку, ругается, сильнее наваливается плечом, решительно толкает дверь, пока наконец не открывает. Она идет вслед за ним внутрь, под действием этой вспышки физической силы, которой прежде он не проявлял. Он, подсвечивая себе дорогу фонариком от телефона, открывает окна – тем же почти жестоким жестом, каким расправился с дверью.
– Ну вот! Добро пожаловать в зал, где моя бабушка готовила завтраки. – Маттиа делает широкий жест рукой.
Лунный свет озаряет комнату – это что-то вроде атриума и гостиной, где царят сырость и позднехипповское очарование. В воздухе – запах пыли, ладана, смолистой сосны, плесени. У стены – две метровые статуи Будды; одна – каменная, сидячая, со скрещенными ногами; другая – деревянная, коленопреклоненная. В углу – несколько старых металлических стульев, сваленных в кучу; чуть подальше белый старый шкаф и несколько стеллажей поменьше, заставленных книгами с обтрепанными корешками.
– Должно быть, когда-то здесь было красиво, – говорит она, очарованная этой слегка винтажной атмосферой прошлого.
– Вот именно: было. А теперь, как видишь, от былой красоты не осталось и следа. Да еще этот затхлый запах старых книг… Никто даже не позаботился о том, чтобы забрать их с тех пор, как это место окончательно забросили, больше двадцати пяти лет назад…
В полумраке Бьянка пытается разобрать названия на корешках, он же только пожимает плечами. Его не интересует ничего вокруг – только она.
– Пойдем покажу тебе второй этаж, – говорит он и ведет ее.
Они поднимаются по скрипучей деревянной лестнице и оказываются в коридоре, из которого ведут семь разноцветных дверей с выгравированными индийскими знаками. Семь чакр, думает Бьянка. По всей видимости, бабушка Маттиа тоже была хиппи, еще раньше Сары, стояла у самых истоков движения, зародившегося в шестидесятых на этом острове.
Теперь в этих помещениях не осталось ничего, что напоминало бы о комфорте – лишь печать запустения. И все же есть в них что-то теплое и знакомое, кажется, будто они ждали их двоих.
С любопытством и воодушевлением они проходят коридор до самого конца и выходят наружу, на террасу с видом на море. Воздух плотный и теплый, небо усыпано звездами, луна, как светящийся шар, озаряет водную гладь. Они подходят к перилам и смотрят вниз, вверх, вокруг. Наконец останавливают взгляд друг на друге, глаза в глаза, ослепленные и разгоряченные. Немного испуганные. Такие разные и такие похожие. Они так близко, что чувствуют охватившую их волну электричества, всю силу притяжения. Маттиа чувствует, как сердце бьется с удвоенной частотой, в ушах звенит. Спустя мгновение в голове не остается ни единой мысли. Ни одного слова. Лишь ощущения – на коже и под кожей. Он медленно подходит к ней, какую-то секунду наблюдает за ней, она – за ним. Затем он притягивает ее к себе и целует в губы. Бьянка пятится, но только одно мгновение. Она приоткрывает губы, подается ему навстречу. Он обнимает ее все крепче. Они целуются неистово, языки сплетаются во рту, руки ощупывают тела друг друга. Крепко прижавшись друг к другу, они целуются все настойчивее. Цепляясь друг за друга почти отчаянно, они словно идут по тропинке, поднимающейся до самого сердца. Он на мгновение отрывается, сделав над собой нечеловеческое усилие.
– Пойдем вниз, – шепчет он ей, кинув быстрый взгляд на море. Она кивает. И тут же понимает, что хочет его. С того самого вечера, когда он увидел ее, на этом самом месте. Ее глаза светятся силой и чувственностью.
Он смотрит на нее и ощущает возбуждение и невероятную легкость. Целует ее в ухо, обнимает за талию, слегка приподнимает. Она такая легкая, что он может поднять ее одной рукой. Эта женщина не перестает его восхищать. Он взволнован и возбужден. Ее бедра – маленькие и упругие, но в них заключено всё: все мысли, чувства, мечты.
Вместе они спускаются по каменной лестнице, чуть пошатываясь, охваченные волной притяжения и безудержного желания. И вот уже галечный пляж. Ее бухта. Теперь она принадлежит не только ей, но им обоим.
Бьянка слегка покачивается, оглядывается вокруг. Затем пристально смотрит на него. В ее глазах – сплошные вопросы, сложные и в то же время простые. Теперь она и в самом деле свободная женщина? Ведь у нее никогда не было другого мужчины, кроме Себастьяно. Она ни разу даже не дала этому засранцу повода для ревности: даже когда Оскар Дзанотти, мотоциклист из команды «Скай», придя как-то раз на дегустацию и купив три ящика граппы, завалил ее восторженными эсэмэсками с приглашениями в Париж, где он отдыхал в перерывах между этапами Тур-де-Франс. Но вместо того чтобы отвечать, она показала их Себе, который только отшутился насчет безграмотности Дзанотти (уж кто бы говорил!) и наглости этого богатенького спортсмена, уверенного в своей неотразимости. Бьянка всегда была такой верной, такой правильной! Но теперь Себастьяно вычеркнут из ее жизни. Нельзя забывать об этом ни на минуту, говорит она себе. И хватит вечно думать о последствиях, о том, что будет потом. Нужно жить сейчас, а не вчера и не завтра. Ей ведь необязательно выходить замуж за этого Маттиа… Они едва знакомы, и ей с ним хорошо. Очень хорошо. Так хорошо, как не было уже много лет.
– Эй… – Маттиа дотрагивается до ее лба, и глаза его вспыхивают решимостью. Одну руку он запускает ей в волосы, на затылок, и гладит нежными, но сильными пальцами. Ее охватывает дрожь, и она смотрит в его теплые карие глаза. Внутри ее бушует водоворот, кровь пульсирует в жилах, сердце бешено колотится «ду-дум, ду-дум, ду-дум!», как во время танца, когда в ушах стучит ритм музыки.
«Ду-дум, ду-дум, ду-дум!» Где-то внутри, в глубине. Снаружи – лишь шум прибоя и легкий шелест ветерка.
Он крепко обнимает ее за талию, решительно притягивает к себе. В этом нет ни грязи, ни пошлости. Лишь естественность человека, который в полной мере владеет языком жестов и знает, какой эффект они могут произвести. Он обнимает ее еще неистовее, их взгляды близко-близко, их глаза – карие и синие – встречаются и переплетаются, губы соединяются, он раздвигает ее зубы языком. Она сопротивляется, но совсем недолго и наконец приоткрывает рот и позволяет его языку проникнуть глубже, исследовать ее. Он вкусный: пахнет чем-то сладким и свежим, фруктами, мятой. «Ду-дум, ду-дум!» – стучит сердце и отдается в груди, в ушах. Она чувствует, как его рука гладит ягодицы, скользит по бедру, проникает меж бедер, в промежность, медленно, но решительно. Ее охватывает невероятная волна ощущений; жидкости внутри закипают, их уже не остановить. Она вся влажная, потная, возбужденная.
Они раскачиваются, обнявшись, жадно ловят дыхание друг друга, пока наконец их ноги не подкашиваются и они не падают на землю, на круглые мелкие камешки.
Он ложится на спину и притягивает ее к себе, целует, гладит руками ягодицы, талию, бедра; затем мягко кладет ее на бок и на спину. Не взбирается сверху и не придавливает, а держит на руках, словно баюкая. Затем снова принимается ее целовать, ласкать ее руки, живот, грудь, плечо, шею до затылка. Он отлично знает, что и как нужно сделать: когда остановиться и когда продолжить, в каких пропорциях смешать настойчивость и нежность.
