Елена, сама того не желая, криво улыбнулась.
– Что ж, я ему предложу, – сказала она.
– Кстати, о Стефане, – медленно произнесла Мередит, не сводятемных глаз с Елены. – Как у вас там дела?
Негромко вздохнув, Елена отвернулась от камина.
– Не знаю… не уверена, – медленно промолвила она, наконец. –Бывает так, что все чудесно, а бывает по-другому…
Бонни и Мередит переглянулись, а затем Мередит спокойноспросила:
– Как по-другому?
Елена заколебалась, размышляя. Затем она приняла решение.
– Одну секунду, – сказала она и поспешила вверх по лестнице.
Вскоре девочка вернулась с синей бархатной книжкой в руках.
– Я написала это прошлой ночью, когда никак не моглазаснуть, – начала Елена. – Тут все просто идеально изложено. – Она нашла нужнуюстраницу, перевела дух и стала читать:
17 октября
Мой милый Дневник!
Сегодня ночью я ужасно себя чувствую. И я непременно должнас кем-то поделиться своими мыслями.
Между мной и Стефаном происходит что-то непонятное. У неговнутри таится страшная печаль, до которой я не могу добраться, и это насразделяет. Я просто не знаю, что делать.
Я неспособна вынести даже мысли о том, что могу егопотерять. Но Стефан из-за чего-то так несчастен. Если он не скажет мне, чтоэто, если он полностью мне не доверится, я не вижу для нас никакой надежды.
Вчера Стефан меня обнял, и я почувствовала что-то гладкое иокруглое у него под рубашкой. Оказалось, что кольцо на цепочке. Я насмешливоспросила, не подарок ли это от Кэролайн. А Стефан вдруг застыл и даже неответил. Как будто он вдруг оказался за тысячу миль оттуда, а его глаза… в его глазахпоявилась такая боль, что я с трудом смогла это вынести.
Тут Елена перестала читать и молча пробежалась глазами попоследней записи в дневнике.
Мне кажется, кто-то причинил ему ужасную боль в прошлом, иСтефан так и не смог с этим примириться. А еще мне кажется, что у него естькакая-то страшная тайна, и он отчаянно боится, что я ее открою. Ах, если бы ятолько узнала, что это за тайна, я смогла бы доказать Стефану, что он может мнедоверять. И тогда он уже станет доверять мне до самого конца.
– Если бы я только знала, – невольно прошептала Елена.
– Что? – переспросила Мередит, и Елена подняла глаза,наполнившиеся слезами.
– Если бы я только знала, что будет дальше, – быстропроговорила Елена, закрывая дневник. – Я хочу сказать, если бы я только знала,что мы в конечном итоге разойдемся, может статься, я бы захотела со всем этимпокончить. А если бы я только знала, что, в конце концов, все сложится хорошо,я бы не стала уделять столько внимания тому, что происходит прямо сейчас. Атак, ничего толком не зная, просто ужасно день за днем все это терпеть.
Бонни прикусила губу, и глаза ее заискрились.
– Я могу показать тебе, Елена, как это можно выяснить, –предложила она. – Моя бабушка рассказала мне про один из способов узнать, закого ты выйдешь замуж. Этот ритуал называется «немой ужин».
– Ваш старый друидский фокус, как я догадываюсь, –язвительно вставила Мередит.
– Не знаю, насколько он старый, – отозвалась Бонни. –Бабушка говорит, что «немые ужины» существовали всегда. Так или иначе, этотспособ работает. Моя матушка попробовала его и увидела образ моего отца, ачерез месяц они уже поженились. Все очень просто, Елена, да и что ты теряешь?
Елена перевела взгляд с Бонни на Мередит.
– Не знаю, – сказала она. – Наверно, ничего. Но послушай,неужели ты, правда, веришь, что…
Бонни напустила на себя оскорбленный вид:
– Так ты называешь мою матушку лгуньей? Брось, Елена,попытка не пытка. Почему бы и нет?
– А что я должна сделать? – с сомнением спросила Елена,чувствуя себя на редкость заинтригованной, но в то же время нескольконапуганной.
– Все очень просто. Мы только должны успеть подготовиться дополуночи…
В итоге за пять минут до полуночи Елена стояла в столовойдома Маккаллогов, чувствуя себя последней дурой. Из заднего дворика доносилсябешеный лай Янцзы, но внутри дома не было никаких звуков, если не считатьнеспешного тиканья старинных часов с боем. Следуя инструкциям Бонни, Еленамолча расположила на черном ореховом столе одну тарелку, один стакан и одинстоловый серебряный прибор. Затем она зажгла свечу, стоящую в серебряномподсвечнике в центре стола, после чего встала за стулом, держа его за спинку.
Согласно поучениям Бонни, как только пробьет полночь, Еленеследовало отодвинуть стул на себя и пригласить своего будущего супруга на негоприсесть. В этот момент свече предстояло погаснуть, а на стуле должна былапоявиться призрачная фигура.
Сначала Елена испытывала по этому поводу легкую неловкость,вовсе не уверенная в том, что желает видеть любые призрачные фигуры, пусть дажесвоего будущего мужа. Но затем вся церемония стала казаться ей глупой и безвредной.Как только часы начали бить, Елена выпрямилась и покрепче ухватилась за спинкустула. Бонни велела ей не отпускать его, пока вся церемония не закончится.
Господи, все это и впрямь было предельно глупо. Возможно, ейне следовало произносить слова… но, как только часы пробили полночь, она вдругс удивлением услышала собственный голос:
– Входи, – смущенно предложила Елена пустой комнате,вытягивая на себя стул. – Входи, присядь…
Свеча погасла.
Елена вздрогнула во внезапно сгустившейся темноте. Онапочувствовала порыв ветра, который, судя по всему, и задул свечу. Этот ветеропределенно исходил от застекленной двустворчатой двери у нее за спиной, иЕлена быстро повернулась, по-прежнему придерживая одной рукой стул. Она моглабы поклясться, что дверь была закрыта. Что-то двигалось в темноте.
Страх охватил Елену, унося прочь ее смущение и любые следыинтереса к любопытному ритуалу. Господи, да что же она такое наделала, чтонавлекла на себя? Сердце глухо стучало в груди, и Елене показалось, будто онатолько что без предупреждения нырнула в самый ужасный ночной кошмар. Вокругбыло не только темно, но и тихо, как в могиле. Нечего было видеть и слышать, иЕлена падала…
– Разрешите! – вдруг произнес чей-то голос, и яркое пламявспыхнуло в темноте.
