– Я устала ждать, – как можно непринужденней объяснила она.– И решила, что на сегодня мы уже достаточно поработали.
– Как странно от тебя это слышать, – отозвалась Бонни.
Мередит ничего не сказала, однако бросила на Еленупристальный, любопытный взгляд. У Елены возникло неприятное ощущение, будтотемные глаза ее подруги заглядывают к ней в душу.
Весь уик-энд и всю последующую неделю Елена работала надпланами для Дома с привидениями. Времени на личную жизнь отчаянно не хватало,но еще больше ее разочаровывал Стефан. Елена чувствовала, как страстно он еелюбит, но в тоже самое время ясно видела, как он с собой борется, стараясь,чтобы они ни на минуту не оставались вдвоем. Во многих отношениях Стефаноставался для нее такой же загадкой, как в день самой первой их встречи.
Он никогда не заговаривал с Еленой о своей семье или о своейжизни до прибытия в Феллс-Черч. Если же она задавала вопросы, Стефан оставлялих без внимания. Однажды Елена спросила его, не скучает ли он по Италии, несожалеет ли о том, что приехал сюда. И на мгновение глаза Стефана прояснились,и в их лиственной зелени промелькнули искры.
– Как я могу сожалеть, когда ты здесь? – спросил он в ответу Елены и поцеловал ее так, что у нее из головы тут же вылетели все сомнения.
В это мгновение Елена вдруг поняла, что значит бытьабсолютно счастливой. Она также почувствовала радость Стефана и, стоило емутолько отстраниться, увидела, что лицо его сияло, словно освещенное солнцем.
– Ах, Елена, – прошептал Стефан.
Если бы так было всегда! Однако в последнее время Стефан всереже и реже ее целовал, и Елена чувствовала, что дистанция между ними всеувеличивается.
В пятницу они с Бонни и Мередит решили заночевать уМаккаллогов.
Серое небо грозило пролиться дождем, когда они с Мередитприближались к дому Бонни. Было непривычно прохладно для середины октября, адеревья, обрамлявшие узкую улочку, уже явно почувствовали укусы холодныхветров. Между темно-алыми вспышками кленов желтели китайские гинкго.
Бонни приветствовала их у двери радостными восклицаниями:
– Ура! Все уехали! Весь дом будет в нашем распоряжении дозавтрашнего дня, пока мои родные не вернутся из Лисберга. – Она поманила подругвнутрь, одновременно придерживая перекормленного пекинеса, который отчаяннопытался выбраться наружу. – Нет-нет, Янцзы, останься! Не надо, Янцзы! Нет!
Но было уже слишком поздно. Янцзы вырвался на волю истремительным колобком прокатился через передний двор к одинокой березе, гдеувлеченно залаял куда-то в сторону ветвей. Складки жира на его спине тревожноподрагивали.
– Ну и на кого он теперь ополчился? – зажимая уши,поинтересовалась Бонни.
– Похоже, там ворона, – сказала Мередит.
Елена оцепенела. Затем сделала несколько шагов к дереву,внимательно вглядываясь в золотистую листву. И точно, там сидела та самаяворона, которую она уже дважды видела.
«Возможно, даже трижды», – подумала Елена, припоминая темнуюформу, что махала крыльями среди дубов на кладбище.
При виде вороны в животе у девочки все сжалось от страха, аруки похолодели. Птица снова смотрела на нее блестящими черными глазами, почтичеловеческими. Эти глаза… где же еще она видела такие глаза?
Внезапно все три подруги разом подпрыгнули, когда воронаиспустила хриплое карканье и забила крыльями, срываясь с березы в их сторону. Всамый последний момент птица изменила направление и понеслась прямиком намаленькую собачонку, которая по-прежнему истерически лаяла. Промчавшись всчитанных дюймах от собачьих клыков, наглая ворона снова взмыла вверх и,перелетев через дом, исчезла в ветвях черного ореха на противоположной стороне.Девочки изумленно застыли. Затем Бонни и Мередит переглянулись, и их нервныйсмех несколько рассеял общее напряжение.
– На какое-то мгновение мне показалось, будто она летитпрямо на нас, – заметила Бонни, подходя к взбешенному пекинесу и унося егообратно в дом.
Пес так и не переставал истерически лаять.
– Мне тоже, – тихо промолвила Елена.
Следуя за подругами, она не присоединилась к их смеху.
Однако стоило только им с Мередит оказаться в знакомом,теплом и светлом доме, как вечер пошел по привычному сценарию. Трудно былоудержать в себе тревогу и неловкость, сидя у Бонни в гостиной перед полыхающимкамином, с чашкой горячего шоколада в руках. Вскоре все трое уже энергичнообсуждали окончательные планы относительно Дома с привидениями, и Елена заметнорасслабилась.
– Вообще-то мы удивительно непредусмотрительны, – наконецзаметила Мередит. – Мы так долго и подробно обсуждали костюмы всех остальных,что даже не успели подумать о своих собственных.
– Мой костюм будет предельно прост, – откликнулась Бонни. – Ясобираюсь нарядиться друидской жрицей, так что мне нужен только венок издубовых веток и какие-нибудь просторные белые одежды. Мы с Мэри сможем сшить ихза один вечер.
– А я, пожалуй, буду ведьмой, – задумчиво произнеслаМередит. – Мне потребуется всего лишь длинное черное платье. А ты, Елена?
Елена улыбнулась:
– Вообще-то я намеревалась держать это в секрете, но ладно…Тетя Джудит позволила мне сходить к портному. В одной из книг, которые яиспользовала для устного доклада, я нашла картинку с дамским платьем временРенессанса и скопировала ее. Мой наряд из венецианского шелка снежно-голубогоцвета будет великолепен.
– Это даже звучит великолепно, – заметила Бонни. – И оченьдорого.
– Я использую деньги из родительского кредита. Оченьнадеюсь, что Стефану понравится мой наряд. Для него это станет сюрпризом… вобщем, надеюсь, ему понравится.
– А сам Стефан, что собирается делать? Он помогает тебе сДомом с привидениями? – заинтригованно спросила Бонни.
– Не знаю, что он надумал, – после некоторой заминкипризналась Елена. – Стефана, похоже, не слишком вдохновляет вся эта возня сХэллоуином.
– Сложно представить его завернутым в рваные кровавыепростыни подобно другим парням, – согласилась Мередит. – Для такого он… ну,скажем, слишком благороден.
– Я знаю, что надо сделать! – вдруг воскликнула Бонни. –Точно знаю, и ему даже наряжаться особенно не придется. Послушайте, ведь ониностранец, и он такой бледный. У него такой чудесный задумчивый вид… Простооденем его во фрак – и получится идеальный граф Дракула!
