— Мисс Лессинг, насколько я понимаю, была секретарем мистераБрауна. Впервые я увидела ее в тот вечер, когда умерла миссис Бартон. Затем яоднажды встречалась с ней во время ее приезда на дачу и, наконец, прошлымвечером.
— Позвольте задать вам еще один неофициальный вопрос: у васне сложилось впечатления, что она влюблена в Джорджа Бартона?
— Не имею на этот счет ни малейшего представления.
— Тогда перейдем к событиям прошлого вечера. Он скрупулезно,шаг за шагом, допросил Стефана и его жену о том, как проходил столь трагическизакончившийся ужин. На многое он не рассчитывал, и все, что ему удалось узнать,подтвердило его предположения. Все показания сходились в главном — Бартонпредложил тост в честь Ирис, выпил и сразу же после этого отправился танцевать.Все гурьбой за ним последовали. Первыми к столу возвратились Джордж и Ирис. Ниодин из супругов не мог дать никакого объяснения по поводу пустого стула, крометого, что Джордж Бартон во всеуслышанье заявил, будто ожидает своего друга,полковника Рейса, который немного запоздает. Это утверждение, как было известноинспектору, не соответствовало истине. Сандра Фаррадей сказала, а муж с нейсогласился, что когда загорелся свет после кабаре, Джордж смотрел на пустойстул каким-то странным, загадочным взглядом, несколько минут находился встрашной растерянности и не слышал, что ему говорили, затем он пришел в себя ипредложил выпить за здоровье Ирис.
Единственная новость, которую инспектор смог приплюсовать кимеющейся у него информации, было сообщение Сандры о ее беседе с Джорджем вФайрхевене — когда он умолял ее прийти с мужем на вечер, устраиваемый им вчесть дня рождения Ирис.
«Это был весьма благовидный, хотя и не соответствующийистине предлог», — подумал главный инспектор. Закрыв записную книжку, в которойон начертил пару каких-то иероглифов, инспектор поднялся со стула.
— Я вам очень признателен, милорд, и вам, мистер Фаррадей, ивам, леди Александра, за помощь и участие.
— В ходе дальнейшего расследования потребуется помощь моейдочери?
— Вся процедура — чистая формальность. Сбор свидетельскихпоказаний, подпись медицинского заключения, и в течение недели расследованиезакончится. Надеюсь, — сказал инспектор, тон его едва изменился, — к этомувремени мы управимся.
Он обернулся к Стефану Фаррадею.
— Кстати, мистер Фаррадей, есть тут одна — две небольшиекаверзы, которые, я думаю, вы могли бы помочь мне разобрать. Нет нуждыбеспокоить леди Александру. Если вы позвоните мне в Ярд, мы сумеем договоритьсяоб удобном для вас времени. Вы, я знаю, занятой человек.
Сказано это было непринужденно, даже, пожалуй, беспечно, нотри пары ушей уловили в словах инспектора затаенный смысл. Стефану удалосьсохранить дружескую невозмутимость, когда он сказал:
— Разумеется, инспектор. — Затем он взглянул на часы ипробормотал:
— Мне нужно отправляться в Палату.
Когда Стефан второпях удалился и столь же поспешно уехалглавный инспектор, министр-координатор обернулся к дочери и спросил, словносаданул наотмашь:
— Стефан имел шашни с этой женщиной?
Пауза длилась долю секунды, не более, потом последовалответ:
— Нет, конечно. Иначе бы я все знала. Во всяком случае,Стефан не таков.
— Ну что ж, смотри, дорогая, как бы локти кусать еепришлось. Молва на месте не застаивается.
— Розмари Бартон дружила с этим самым, с Антони Брауном. Онивезде вместе появлялись.
— Хорошо, — протянул министр-координатор, — ты-то уж,наверное, знаешь.
Он не поверил дочери. Его лицо, когда он медленно выходил изкомнаты, было серым и взволнованным. Он поднялся по лестнице в гостиную жены.Ей было запрещено находиться в библиотеке. Он по опыту знал, ее необузданныйнрав способен причинить неприятности, а при сложившейся ситуации с полициейссориться не следовало.
— Ну что? — спросила супруга. — Как все закончилось?
— Вроде бы неплохо, — медленно проговорилминистр-координатор. — Кемп — вежливый парень… обходительный… дело ведет стак-том… даже, по-моему, немного в этом отношении перебарщивает.
— Дело серьезное?
— Да, серьезное. Зря мы позволили Сандре выходить за негозамуж, Вики.
— А что я говорила?
— Да… да… — Он не возражал. — Ты была права — а я ошибался.Но, посуди, она бы все равно за него вышла. Сандру с места не сдвинешь, когдаона заупрямится. Знакомство с Фаррадеем подобно стихийному бедствию — человек,чье происхождение и прошлое никому не известны. Разве знаешь, как он себяповедет в трудную минуту?
— Ты думаешь, в нашей семье объявился убийца?
— Не знаю. Не хочу его голословно обвинять… Ну а полиция…они до всего докапываются. Он снюхался с женой этого самого Бартона — делоясное. Или она из-за него отравилась, или же он… Как бы то ни было, Бартон недурак, пахло разоблачением и скандалом, Полагаю, Стефан попросту не мог этогодопустить… и…
— Отравил его?
— Да. Госпожа министерша покачала головой.
— Я с тобой не согласна.
— Надеюсь, ты права. Но кто-то отравил его.
— Нервы у Стефана слабые, чтобы совершить подобное.
— Для него самое важное — карьера, при его огромныхспособностях и задатках подлинного государственного деятеля. Никто не знает,что сделает человек, когда его загонят в угол.
Супруга снова покачала головой.
— Повторяю: нервы у него слабые. Здесь требуются азартигрока и умение потерять голову. Боюсь, Вильям, я ужасно боюсь.
Он в упор посмотрел на нее:
— Полагаешь, что Сандра… Сандра…
— Мне претит даже подумать об этом, но что проку трусливоотворачивать голову и не смотреть в глаза реальности. Она совсем одурела отнего — с первого взгляда. Я ее никогда, не понимала и всегда боялась. РадиСтефана она пожертвует все… всем… Чего бы это ни стоило. И если она быладостаточно безумна и достаточно жестока, чтобы пойти на такое, ее необходимоспасать.
— Спасать? Что значит — спасать?
— Ты обязан спасать. Разве мы не должны заботиться о дочери?Сострадание заставит тебя использовать твои связи.
Министр-координатор пристально посмотрел на свою жену. Ондолго с ней прожил и, думалось ему, хорошо изучил ее характер, тем не менеемощь и бесстрашие ее реализма, а также ее полнейшая беспринципность напугалиего.
