— Я ничего не забыла?
— Ничего, — успокоила меня Катя.
Держа перед носом усатого газовый баллончик, мы развязалиему ноги и, окружив плотным кольцом, довели до двери. Уже на пороге разрезалиножницами узел, связывавший запястья, и вытолкнули на лестничную клетку. Пустьдальше сам распутывается как хочет. В «глазок» я увидела, что усатый резвопобежал вниз по лестнице, освобождаясь от веревок на ходу.
— А что мы будем делать с другим? — усталоспросила Ирочка.
— Жаль, что я тогда не позвонила в милицию! —сказала я. — Может, по моему описанию его бы поймали, и Симочка осталасьбы жива!
Я, только я одна виновата в смерти своей задорной молодойсоседки. И аудиокассету ей подсунула, и про маньяка никому не рассказала…
— Но теперь ему не вырваться! — пообещала Катязловещим голосом.
Оставшись в гордом одиночестве, наш пленник явнозаволновался. Он стал ерзать в кресле и мотать подбородком.
— Наверное, хочет, чтобы мы ему рот расклеили, —предположила Ирочка. — Будет лапшу на уши вешать. Фиг тебе!
В этот момент снова позвонили в дверь. Я посмотрела на часы.Для людей Шлыкова еще слишком рано. Я на цыпочках подкралась к двери иприжалась к «глазку». На площадке стояла моя соседка снизу. Звали ее Ксенией.«Неужели она что-то заподозрила?» — подумала я, открывая дверь.
— Послушай, Мариша! Я так поняла, что ты в большойдружбе с нашим участковым… — У Ксении был заговорщицкий вид. — Конечно,сейчас не самое подходящее время для просьб…
— Минутку, — перебила я ее, лучезарноулыбнувшись. — Или я не расслышала, или плохо поняла. Я в большой дружбе сучастковым? С чего ты взяла?
— Ну как же… — растерялась та. — Вы же только чтоего с какой-то женщиной на лифте повезли.
Информация дошла до меня с трудом.
— Ах ты, едрена матрена! — не выдержала я. —Ты уверена, что это был участковый?
— Да-а-а… — протянула Ксения, глядя на меня со страннымвыражением.
— И он работает в милиции?
— Они все там работают, — осторожно подтвердила соседка.
— Кто?
— Участковые. У них и форма есть.
— Так ты говоришь, что это был участковый?
— Конечно. Копейкин Алексей Михайлович. — Ксенияподжала губы. — Не знаю, что у вас за отношения…
— Они у нас только зарождаются, — перебила я ее.
— Ах, вон оно что!
— Если честно, не думаю, что Алексей Михайлович сегодняв состоянии принимать граждан. — Я с опаской посмотрела через плечо.
— Ладно, ладно, — замахала руками Ксения. — Вдругой раз поговорим.
Она хихикнула и, сказав: «Пока!», побежала вниз. Я была убеждена,что соседка приходила просто на разведку. Видимо, ей так хотелось статьобладательницей свежей сплетни, что она уснуть не могла.
Я возвратилась в комнату и, подбоченившись, встала напротивКопейкина.
— Знали бы вы, девочки, — с горькой иронией сказалая, — какую рыбу мы поймали под лестницей!
Потом подошла к пленнику и, опершись коленкой о подлокотниккресла, содрала с его лица скотч.
— Знакомьтесь: Алексей Михайлович Копейкин, нашучастковый милиционер. Тайну его личности мне только что открыла соседка снизу.
Как только рот Алексея Михайловича оказался свободным, онтут же подал голос:
— Ну, вы, девки, даете!
— Ты уверена, что опять ничего не перепутала? —подозрительно спросила Ирочка.
Я на секунду замерла, перестав колдовать над узлами, игромко рявкнула:
— Как позвонить в отделение?
Копейкин вздрогнул и послушно назвал номер. Я схватилась зателефон. Убедившись, что попала куда надо, назвала свой адрес и глупо спросила:
— Тут ко мне участковый в дверь звонит. Копейкин. Естьтакой? Замечательно. Длинный, худой, лицо бледное и вытянутое, как у лошади.Он? Ну, спасибо, тогда пойду открою.
У Копейкина была хорошая выдержка — он не произнес ни одногобранного слова. В качестве компенсации за моральный и материальный ущерб япринесла ему большую кружку кофе и тарелку с бутербродами, а Катя угостиламентоловой сигаретой.
— Извините, а что вы делали под лестницей? —спросила Ирочка, с благоговением наблюдая, как он стремительно поглощаетбутерброды.
— Я там засаду на маньяка устроил.
— Но вы ведь той ночью крались за мной! — обвинилаего я.
— Я вас до дома провожал, — оскорбилсяКопейкин. — Вижу, девушка одна из троллейбуса вышла. Опасная ситуация!
— Могли бы подойти, представиться, — укорила я.
— Ага, а вы бы, конечно, поверили. Я ведь в тот день непри исполнении был.
— И сегодня, полагаю, тоже, — насмешливо заметилаКатя.
— И сегодня.
— Вымирающий вид, — усмехнулась она. —Реликт. Работает без сверхурочных.
— Не надо смеяться, — серьезно ответилКопейкин. — Маньяка до сих пор не отловили. Так что не ходите по одной.Хотя… — он сощурился, — вам не страшно. Чем вы меня по голове шарахнули?
— Фонарем.
— А больно-то как!
— Получается, не готовы вы оказались к неожиданностям,товарищ участковый!
— Я, конечно, знал, что женщины нашего районапроинформированы насчет маньяка, но мне даже в голову не пришло, что одна изних нападет первой.
— Давайте как-нибудь уладим наши разногласия, —предложила я, виновато разглядывая синяк на лбу Копейкина. — Помиримся,забудем обиды…
— Надеетесь, что я уйду? — усмехнулся участковый. —А как же похищенная женщина? Жена Шлыкова, я верно запомнил?
— Он не уйдет, — вздохнула Катя.
— Это нечестно, — сказала Ирочка. — Мыприняли вас за другого, и наша информация предназначалась не вам!
— Как же я могу уйти? Я ведь представитель закона.Откуда я знаю, что вы делаете со своими пленниками? Может, вы их голодомморите?
— Он хочет нас арестовать, — шепнула Катя,наклонившись ко мне. — Не смотри, что вроде бы шутит. Нам не поздоровится,точно тебе говорю.
— Придется все ему рассказать, — вздохнула я.
— Что — все? — поинтересовался Копейкин, который,как выяснилось, отличался отменным слухом.
Я устроилась на диване и принялась убеждать участкового втом, что он вознамерился влезть в операцию, которую ведет ФСБ, и что емусовершенно ни к чему рисковать своей карьерой. В подробности я не вдавалась,поэтому он не узнал ни про наших мужей, ни про шантаж. Я представила нас какзавербованных федералами агентов, которые действуют строго по инструкции. Якобымы помогаем «хорошим» ребятам вычислить пробравшихся в их ряды «плохих».
