«Академии Полукровок».
Этот момент рассеянности и горьких чувств дорого мне обошелся, когда Джек заехал кулаком мне в голову. Я отскочила назад, чтобы увернуться от удара, но я была недостаточно быстра. Хотя он промахнулся мимо моего черепа, его удар пришелся по моей лопатке.
Я удивленно расширила глаза, услышав чистый, резкий звук трескающейся кости. Боль пронзила меня насквозь, угрожая парализовать. Но я не могла этого допустить, иначе со мной было бы покончено еще до того, как это началось.
Мой противник оказался сильнее, чем я думала. Он больше не был простым человеком мужского пола. Он улучшился. Теперь он формально был частью машины для убийств, сильным потомком олимпийских богов, в то время как я оставалась обычным человеком.
Если бы его кулак врезался мне в голову, он бы раскроил мне череп.
На его лице промелькнуло удивление, и на челюсти дернулся мускул. Он не ожидал, что я буду достаточно быстра, чтобы увернуться от его смертельного удара.
Слух в кампусе, вероятно, пущенный Деметрой и ее приспешниками, состоял в том, что я была никчемной, потому что не была истинным потомком.
Джек, вероятно, думал, что, устранив меня, окажет мне услугу; он определенно думал, что этого хотел Морской Полубог.
Несмотря на то, что мое плечо пульсировало, я преодолела шок и агонию, чтобы увернуться от следующей серии ударов моего противника. Тем временем я игнорировала крики толпы, приветствующие их чемпиона.
С оружием я, возможно, смогла бы показать ему, на что я способна. Но Полубог знал это и противопоставил мою слабость силе моего противника. У меня не было ни малейшего преимущества перед Джеком. Даже его слабости казались сильнее моих сильных сторон.
Мы кружили друг вокруг друга. Он атаковал, а я парировала, нанеся еще несколько ударов по бокам и один в челюсть, наблюдая за его движениями, отчаянно пытаясь найти его ахиллесову пяту.
Я не была знакома с боксом, который, казалось, был любимым видом спорта Джека. Бьюсь об заклад, он был бы профессиональным боксером, если бы его не приняли в «Академию Полукровок».
Он замахнулся своей мощной рукой в сторону моего лица, в то время как другой попытался ударить меня в живот, намереваясь выбить мой завтрак.
К несчастью для него, у меня его не было, но я была мудра и достаточно быстра, чтобы отпрыгнуть в сторону от опасности.
Когда он нацелил свой следующий удар мне в ухо, одержимый идеей повредить барабанную перепонку, я увернулась из-под его руки и изо всех сил ударила его кулаком в бок.
Он даже не вздрогнул. Он был сложен и натренирован для более сильных ударов, чем мог нанести мой хилый кулак.
Я не могла нанести ему никакого урона без клинка.
И у меня не было магии.
После нескольких выпадов он сломал мне лопатку и пару ребер, но я все еще стояла, все еще отбивалась так яростно, как только могла, несмотря на то, насколько сильно меня превосходили.
Становилось все труднее преодолевать агонию, которую испытывал каждый мой мускул и кость от жестокого натиска моего противника. К счастью, вместо того, чтобы отключиться, мое тело все еще подчинялось моим командам.
Возможно, я просто была слишком упрямой.
Джек шагнул ко мне, и я отшатнулась.
Защитная стратегия больше не помогала мне, когда я сталкивалась с более сильным и быстрым противником. Теперь я отвечала ему ударом на удар. Каждый раз, когда я била его костяшками пальцев, боль отдавалась в моих руках и плечах. Я начала подозревать, что его мышцы действительно были твердыми как камень, или, может быть, он использовал свою усиленную силу, усиленную рунами, чтобы укрепить мышцы.
Я не знаю, как это работало, поскольку я не получила никакой гребаной пользы от ритуала.
У меня повсюду началось кровотечение, и боль пульсировала в каждой клеточке моего тела.
Все смотрели, как Джек набрасывается на меня, как лев на домашнюю кошку. Толпа ликовала каждый раз, когда их чемпион наносил мне новый удар.
— Еще раз ударь ее по лицу! — Деметра выкрикивала инструкции. — Сделай ее уродливой.
Пакстон не издал ни звука, но я могла представить садистскую, удовлетворенную улыбку, застывшую на его лице при виде жалкой, ничтожной простушки.
Это было то, чего он хотел.
Должно быть, я выглядела действительно хреново, потому что и Нэт, и Елена начали кричать, несмотря на свой страх перед Полубогом.
— Сдавайся, Мэриголд! — Закричал Нэт.
— Мэриголд, пожалуйста, сдавайся, — умоляла Елена. — Сразишься в другой раз.
Другого дня не будет. Я бы не доставила этим ублюдкам такого удовольствия.
Они могли заставить меня сдаться только через мой труп.
Джек пнул меня в дьявольском стиле, быстрее, чем успел заметить мой опухший глаз. Твердый каблук его ноги врезался мне в левое ухо.
В моей голове расцвел новый уровень боли, а в ушах возникло ощущение, будто меня сбил поезд.
В течение нескольких секунд все, что я могла слышать, был невыносимый звон, который отдавался в ушах, заглушая радостные возгласы, мольбы и проклятия моих одноклассников.
И все же я все еще слышала ругань Пакстона.
— Ты думаешь, это худшее, с чем ты столкнешься, Мэриголд? Ты столкнешься с гораздо худшим. Демоны сделают с тобой еще более ужасные вещи, когда поймают тебя, если ты будешь такой неряшливой, как сейчас.
О, я бы предпочла быть пойманной демонами, чем Полубогами, ублюдок! Но у меня не было ни сил, ни времени сказать ему это, прежде чем Джек снова набросился на меня.
На этот раз я увернулась быстрее, чем он ожидал, поскольку ярость бурлила в моих венах.
Я выбила из-под него ноги. Он с глухим стуком упал на землю, и я прыгнула на него, мой сжатый кулак врезался ему в скулу.
Я услышала треск.
Его лицо было его самым слабым местом.
В конце концов, я не была бесполезна. Распознав его стиль боя, я стала лучше.
Но я слишком ранена. Я думаю, что у меня также внутреннее кровотечение.
Я оседлала его и впечатала кулак ему в глазницу. Он поймал мое запястье, выкручивая его, и в то же время с глупым воплем оттолкнулся и сбросил меня с себя.
Я оказалась под ним.
Я сразу же ударила ногой. И, как и раньше, мои пинки и удары кулаками не оказывали на него особого воздействия.
Его тяжелый кулак снова и снова обрушивался на мое лицо, раздирая кожу и ломая кости. Горячая кровь свободно текла из моей разорванной кожи.
Я буду выглядеть по-настоящему уродливо, если переживу это.
— Умоляй, сука, — прошипел он мне на ухо.
