— Я приехал сюда на взятой напрокатмашине. Ее номер известен полиции. Они один раз уже нашли меня по этому номеру,оповестив о нем всех полицейских. Теперь они могут легко это сделать еще раз.Если захотят. Но при всех условиях у нас все равно появится документальноеподтверждение того, что мы здесь были.
— Как вы собираетесь получить такоеподтверждение?
— Очень просто. Я зарегистрируюсь в этоммотеле.
Останусь здесь на целый день. Уеду отсюдатолько вечером.
— Занимайтесь вашими делами, Дональд, идайте мне возможность почистить зубы, принять душ и привести себя в порядок. Ячувствую себя безобразной!
— Когда завтрак? — спросил я.
— Через полчаса.
— Знаете хорошее местечко?
— Лучшее в мире. Конечно не в мотеле.Здесь кормят горячими пирогами и яичницей с ветчиной. Мы пойдем в прелестноеместо, где на завтрак подают плоды манго и дынного дерева, а такжезамечательные ковбойские блюда.
— Мне подходит, — сказал я. —Вернусь за вами через полчаса.
Внизу у администратора я получил ключи отзарегистрированной на мое имя комнаты.
Через полчаса я снова пошел к Лоис. На этотраз я увидел элегантную, длинноногую, здоровую и ясноглазую молодую женщину.
— Как реагировал на мое исчезновениеБаффин? — вдруг спросила она.
— Он не обмолвился об этом ни единымсловом. По крайней мере мне…
Ее глаза слегка сузились.
— Это замечательно! — сказала она.
— Это интересно, — согласился я. Идобавил: — Пошли завтракать.
Мы позавтракали. Потом пошли к океану.Плавали.
Валялись на солнце. Наняли моторную лодку,покатались по заливу, выскочили в открытое море. Вернувшись на берег,отправились в дальнюю прогулку вдоль по пляжу. Пошли к огромным, наметеннымветром из теплого белого песка дюнам. Дюны соблазняли прогретыми солнечнымисклонами и затененными ровными площадками на дне впадин. В одной из них мыукрылись от ветра. Растянулись на песке. Лоис положила голову мне на грудь,обняла меня и тут же заснула, тихо и доверчиво, как ребенок. Скоро и менясморил сон.
Проснулся я от того, что она изменила позу.
Открыв глаза, я увидел, что она наклониласьнад моим лицом. Казалось, она тщательно изучает его. Но в то же время на еегубах блуждала легкая нежная улыбка. А на глазах навернулись слезы.
— Что случилось? — удивленно спросиля.
— Ничего особенного, — прошепталаона. — Если не считать того, что я…
— Но ты же плачешь?
— Угу.
— Почему?
— Я очень счастлива. Я счастлива, чтонашла тебя. Но мне грустно, что я не нашла тебя раньше. И — очень тревожусь…
— О чем?
— До тех пор, пока никто не знает, какиепоказания я могу дать по делу об этом убийстве, пока я имею возможность подприсягой сообщить, что ты не выходил из кабины номер тринадцать, а толькокоснулся спиной занавески, уступая мне дорогу, — до тех пор никто неосмелится предъявить тебе обвинение в убийстве. Потому что они будут бояться,как бы мои показания не ударили по ним самим. Но если бы… Ну, скажем, если быони узнали, что меня не существует как свидетеля… Тогда у них были бы развязаныруки.
Ты не знаешь, как работает полиция. Как онипромывают мозги свидетелям. Как находят «удобных» свидетелей. И таких, кто вочто бы то ни стало хочет быть «удобным» для полиции. Тогда дело могло быповернуться для тебя скверно.
— Все равно они не смогли бы доказать моювину, — постарался я ее успокоить. — Слишком много неувязок и поводовдля сомнений. Конечно, они могут сфабриковать дело, которое позволит арестоватьменя. Но это самое большое, что они могут сделать.
— Не обманывай себя, Дональд! Если бы утебя не было такого свидетеля, как я… — Она улыбнулась мне нежно илукаво. — Я страховой полис твоей жизни.
Помни об этом.
Я кивнул, подтверждая, что она является моейстраховкой. Она поцеловала меня в губы долгим, неотрывным поцелуем. Потомчуть-чуть отвела голову и пристально посмотрела мне в глаза.
— Поэтому береги меня. Заботься обо мнеполучше, — шаловливо сказала она.
Только когда солнце начало клониться к закату,мы вернулись в город и пошли обедать. В ресторане она спросила:
— Ты остаешься?
По существу, ее слова были больше похожи наприглашение, чем на вопрос. Я отрицательно покачал головой. По ее лицупробежало быстрое облако разочарования. Я поспешил объяснить ей причины,делающие мой отъезд необходимым:
— Я ведь приехал сюда только по делу.Теперь никто не сможет обвинить нас в том, что мы скрываемся от правосудия.Если даже никто не заметил моего приезда к тебе, я возьму с собойрегистрационную карточку твоего мотеля и счет за номер, которые будут служитьдоказательством того, что я приезжал сюда открыто, приезжал, чтобы собратьсведения у важного свидетеля.
— Кроме того, — добавила она, —это объясняет мое исчезновение из города. Просто ты принял меры к тому, чтобы сважным свидетелем ничего не случилось и он мог беспрепятственно дать показанияна суде.
— Ну конечно! — засмеялся я.
— Так, может быть, ты уедешь завтраутром? — тут же предложила она.
— Вряд ли это было бы правильным. Мнелучше уехать, пока там не успели поднять большой шум.
— Ладно, — сказала она с тяжелымвздохом. Но тут же весело улыбнулась: — Тебе лучше знать, как следуетпоступать.
Мы попрощались. Ее прощальный поцелуй былнежным и долгим.
Меня поймали почти сразу же после того, как япересек границу. Первый же дорожный полицейский патруль остановил мою машину.
— Нам приказано задержать машину с вашимномером, — сказал полицейский офицер. — Предъявите ваши права!
Он взял мои водительские права, приказал мнеждать и направился к телефонной будке. Вернулся он только минут через десять.
— Куда вы едете, мистер Лэм? —спросил он.
— Домой. В Лос-Анджелес.
— Откуда?
— Из Мексики.
— Откуда именно?
— Из Энсенады.
— С какой целью вы туда ездили?
