берегу Причуди стали появляться звери и птицы. Они с удивлением глядели на большой костёр, пламя которого вздымалось высоко в небо. Казалось, что даже деревья сдвинулись теснее и склонили верхушки, чтобы присоединиться к общему веселью. Здесь собрались птицы всех мастей; окрестные кусты и папоротники сгибались под их весом. Но было заметно, что лис, горностаев и фазанов не пригласили.
Лесная свинка принесла клубок червей в комке мха (и другую еду, которая не очень приятно пахла); робкие маленькие косули с округлившимися от удивления глазами топтались в отдалении – они были слишком застенчивыми, чтобы выйти на освещённую костром поляну.
Стаи летучих мышей гроздьями висели вниз головой на ветвях дуба или носились вокруг костра с громким писком, мешая остальным, – они впервые видели огонь и пришли в полный восторг. Гномы весь день рыбачили на Лесном озере и вернулись с богатым уловом: гольяны, окуньки и даже три огромные форели – хватить должно было на всех.
Белка совершенно случайно нашла невероятно большой склад орехов под одним из деревьев, а Папоротниковый медведь довольно бестактно принёс свежее мясо, но все притворились, что ничего не заметили. Он также принёс птицу, очень похожую на ощипанного фазана, но заявил, что это индейка.
В качестве напитка подавали только воду из Причуди; если бы гномы были поближе к дому, то угостили бы гостей редкими, хорошо выдержанными винами, например, бузинным или крапивным, но до Дубовой заводи было слишком далеко.
Вьюнок имел полное право важничать и задирать нос, но он вёл себя скромно и не хвалился тем, что сделал.
Насытившись, все расселись вокруг пылающего костра и зачарованно смотрели, как маленькие блестящие искорки поднимаются вверх и танцуют среди дубовых ветвей, словно крошечные лесные эльфы. Каждый раз, когда огонь загорался ярче, бархатное иссиня-чёрное небо, казалось, становилось ещё темнее, а тем временем Причудь продолжала напевать свою весёлую песенку.
Звери и птицы стали по очереди рассказывать разные истории. Даже застенчивые косули подошли поближе к огню и навострили свои большие уши. С сожалением должен сказать, что некоторые летучие мыши, слишком плотно поужинав насекомыми и надышавшись дымом от костра, падали с ветвей дуба прямо в огонь, но их удалось спасти. Лесная свинка объелась червями, и её отвратительно стошнило. Мне стыдно признаться в этом, но и гномы тоже съели слишком много, и когда госпожа Попрыгýша рассказывала длинную и скучную историю о том, почему у попрыгýш появились белые пушистые хвостики, пояс Меума с громким щелчком расстегнулся, и пуговицы на кожаной курточке полопались!
Так как у животных почти нет чувства юмора, никто не засмеялся и даже не обратил на это внимания, но Вьюнок и Тысячелист затряслись от смеха. Через некоторое время огонь поутих, и языки пламени перестали плясать и прыгать. Теперь, в свете спокойного алого пламени, звери и птицы словно порозовели. Было уже поздно, и дневные птицы почувствовали страшную сонливость. Они изо всех сил боролись со сном, но всё же одна за другой опускали головы и сворачивались в пушистые комочки.
Конечно, совы и козодои были в прекрасном настроении и покорили всех легендами о бáнши[16] и бýгименах[17]. Белая сова рассказала жуткую историю о привидениях, да так, что все животные начали оглядываться на странные тёмные тени под деревьями, потому что некоторые никак не могли поверить, что великан Громобой больше не причинит им вреда.
Малыши-попрыгýши (которые в это время обычно уже спали в своих норках) веселились вовсю, шмыгая между лап лесного народа и постоянно дёргая Папоротникового медведя за усы. Немудрено, что этот хитрый джентльмен выглядел очень глупо и чувствовал себя неловко.
Белка превзошла саму себя. Она рассказывала истории о дикой природе Америки и о бескрайних сосновых лесах севера; даже непоседливые малыши-попрыгýши притихли и внимательно слушали её рассказы.
Когда Белка закончила, Тысячелист коснулся руки Вьюнка.
– Сейчас, когда весь лесной народ в сборе, почему бы не поведать ему о наших поисках? – прошептал он. – Они могут знать что-нибудь о Морошике.
Вьюнок кивнул. Он прицепил свою костяную ногу и встал. Все почтительно замолчали. Вьюнок рассказал о путешествии вверх по Причуди, о том, как гномы вообще оказались в Вороньем лесу, и о том, как он убил великана. А затем он спросил у собравшихся, не слышали ли они о Морошике.
– Это цель нашего путешествия, – сказал Вьюнок. – День солнцестояния позади, время идёт. Скоро деревья начнут желтеть, их силы уйдут вглубь земли, где дремлет вся жизнь. Мы должны найти Морошика до прихода зимы, а потом вернуться в Дубовую заводь, и вы нас больше не увидите. Если кто-нибудь из вас что-то слышал о нашем друге или видел его, скажите нам.
И гном сел.
Тогда с дуба гному ответила Белая сова.
– Я помню его, гномы. Я помню вашего пропавшего друга. Он был одет, как и вы, в одежду из кожи и два года назад шёл вверх по Причуди, желая найти её исток. Он два дня провёл в Вороньем лесу, а затем направился к большому озеру, что за лесом. Я никогда больше не видела его с тех пор, как он ушёл из леса. Я не знаю, нашёл ли он Исток Причуди или нет.
– Далеко ли отсюда до Истока Причуди? – спросил Вьюнок.
– Не могу сказать, – ответила Белая сова. – Там я никогда не была, и никто из лесного народа там не бывал, но я слышала, что исток находится очень далеко. Вы ни за что не доберётесь туда пешком.
– Мы должны взять лодку! – с энтузиазмом воскликнул Меум. – Пойдём дальше на лодке!
– За лесом на ручье больше нет водопадов, – сказала сова, – по крайней мере, я так думаю. Но там Причудь сильно сужается и мельчает.
– Ничего, – ответил Меум, – «Стрекоза» хорошо пройдёт по мелководью. И нас теперь трое, так что мы будем двигаться быстро. Отправимся завтра!
Вьюнок снова встал.
– Что ж, лесной народ, пора прощаться. Завтра мы отправимся вверх по Причуди. Возможно, мы ещё увидимся на обратном пути, когда листья поменяют цвет. Я рад, что мне удалось вам услужить, но за всё это вам нужно благодарить нашего великого бога Пана.
Костёр теперь превратился в груду белого пепла и вспыхивающих угольков, которые ворошил лёгкий прохладный ветерок, а над ними нависали огромные иссиня-чёрные деревья. Ночной ветер зашумел в верхушках деревьев, словно затянув колыбельную. Тёмные сосны слегка зашевелились, их лохматые ветви пришли в движение и плавно покачивались, листва дубов шелестела, и в этом шуме рождалась музыка, рождалась песня леса, – убаюкивающая, завораживающая и сказочно красивая. Вот
