это еще во время завтрака почувствовал.
— Захотела тебя подождать. — Марго сводит брови и рассматривает мое лицо, затем потом встает на носочки и слегка приподнимает мои очки за душку. — Думала, тебе этот тип свежий фингал поставил. — Выдыхает облегченно, ничего не обнаружив на моем лице.
Я улыбаюсь.
А это, обратная сторона переживания за другого человека: о тебе тоже беспокоятся. Марго улыбается в ответ. Просто и открыто, без привычного сарказма и напускного пренебрежения. Ничего специально не делает, чтобы понравиться, а я очарован. Готов, как пес, вилять хвостом и стелиться возле ее ног. Это я, собственно, сегодня ночью и делал, сидел рядом с ее диваном, пока она спала. Наблюдал, как извращенец — Эдвард из-за шторки за Беллой. (прим. — главный мужской персонаж романа Стефани Майер)
Вот как бывает.
Открываю перед ней дверь машины и помогаю сесть. У нее холодные, сухие руки. Обхожу капот и сажусь за руль. Поправляю зеркало, включаю подогрев сидения и завожу мотор. Марго убирает свой уродский баул назад и поворачивается ко мне.
— Я могу у тебя спросить, кто это был?
Артур ей интуитивно не понравился. К сожалению, половина старшей школы была бы с ней не согласна. Девчонки тащились по нему. Павлов красил волосы в разные цвета, бунтовал против формы и зажимался с девчонками по углам. Ни одна не интересовала его второй раз.
— Бывший одноклассник.
— Вы дружили?
— Нет, — качаю головой.
Абсурд. Мне бы не пришло это в голову даже в приступе слабоумия. В людях я всегда разбирался неплохо, как и мой отец.
Поворачиваю голову. Марго кусает губы и смотрит в окно. Ведет пальцами от колен вверх по бедрам. Скользит по узким джинсам, но мое развращенное воображение рисует совсем другую картину. Похоть вытесняет тревогу и жаркой волной бьет в голову и пах. Пока мы на небольшой скорости поднимаемся наверх, я приоткрываю окно и достаю сигареты.
— Можно? — Спрашиваю ее, прежде чем закурить.
Она рассеянно кивает. Чувствую, что у Марго еще много вопросов, но лезть с ними ко мне она не решается, за что я ей очень благодарен.
Мы выезжаем на улицу, и я мысленно напоминаю себе не гнать. У супермаркета припаркован серебристый порш Павлова. Он подходит к нему, подволакивая ногу, и останавливается у водительской двери. Когда мы равняемся с ним, он слегка нагибается и подмигивает Марго. И только после этого садится в машину.
Не нравится мне его хамское поведение. Приперся, теперь выделывается. Мало я его приложил. Сердце начинает стучать быстрее. Я непроизвольно нахожу руку Марго и сжимаю ее пальцы. Мне просто нужно быть с ней рядом, и все будет хорошо.
Шесть лет назад
— Внимание, класс, у вас пополнение. Это Артур Павлов. — Англичанка указывает на высокого парня у доски и предельно уважительно просит его рассказать о себе, из чего я делаю вывод, что у новичка очень влиятельная семья.
— Привет, меня зовут Артур. — Говорит на британском английском. — Я красивый, умный, общительный. Люблю хорошую музыку и восточную философию. — Окидывает помещение хищным взглядом и продолжает, немного понизив голос. — И девушек тоже люблю.
Ольховская улыбается и прикусывает колпачок ручки.
— В уверенности вам не откажешь. Лучше обратите внимание на учебу. Садитесь. — Англичанка указывает ему на место во втором ряду, через проход от меня.
Он неспешно подходит к своему месту, бросает сумку на пол и садится, вытянув ноги под столом. Поворачивает голову, и мы встречаемся с ним взглядами. Он оценивающе рассматривает меня и дёргает уголком губ.
«Дерьмо, а не человек», — проносится первая мысль в моей голове.
Позже выяснилось, что Артур хотел беспрекословного подчинения и почитания. Синдром Бога не хило так шарашил его по башке. А во мне он увидел конкурента за лидерское место.
Спустя пару недель пару прихвостней Павлова пинали в раздевалке какого-то щуплого пацана из девятого класса. Пацан тихо скулил, закрываясь руками. Уж не знаю, чем он успел насолить Павлову. Кто-то спокойно переодевается, кто-то уставился в телефон. Артур сидит на корточках и вертит в руках его разбитые очки.
Частная, элитная гимназия — это чистилище. Нам преподают деловой этикет, несколько иностранных языков, около двадцати видов спорта и высшую математику, но это мало что меняет. Благороднее мы от этого не стали. Около сотни подростков вынуждены сосуществовать друг с другом под одной крышей практически двадцать четыре на семь: здесь царят четкие, негласные правила и жесточайшая иерархия.
Павлов поднимает на меня темные глаза.
— Тебе чего, братишка?
— Пацана оставь.
— Тебе чего, больше всех надо? — Он отбрасывает очки в сторону и поднимается. Убирает руки в карманы брюк.
Обстановка накаляется. Все замолкают. Я сверлю его взглядом. Он усмехается и понимает, что отвечать я не буду. Делает шаг ко мне навстречу и выдает такое замысловатое, отвратительное ругательство, что любой зэк позавидует. Я замахиваюсь и бью его по морде. Он отлетает к стенке и хватается за разбитый нос. На меня со спины налетает белобрысый, который пинал парня на полу. Он успел развязать свой галстук и накидывает мне его на шею. Я зверею и бью его локтем в солнечное сплетение. Завязывается драка.
— Какого хрена! — Кричит физрук, заскакивает в раздевалку и разнимает нас. — Соколов, ты опять за свое? Пулей к Анне Сергеевне, пусть тебе задание потяжелее подберет. Пустим твою агрессию в нужное русло.
Потом он видит пацана на полу и обращается ко всем присутствующим:
— Кто это сделал?
Все молчат — это одно из негласных правил: не стучать.
— Я повторяю, кто это сделал? — Он упирается кулаками-кувалдами в бока. — Не хотите говорить, ладно. Сейчас часок поотжимаетесь по-спартански и мозги на место встанут.
Он поднимает пацана с пола и спрашивает:
— Филимонов, ты как, живой? Топай к медсестре, пусть ребра посмотрит. Соколов, за мной.
Я не сопротивляюсь и иду за ним. На выходе поворачиваюсь: Павлов смотрит на меня волком. Я поправляю лацканы пиджака и закрываю дверь в раздевалку.
Ненавижу травлю. Это удел слабаков.
Павлов не простил мне публичного унижения и начал мстить. Мозгами и изобретательностью его Бог не обделил. Как-то подкинул мне траву и натравил завуча проверить мой шкафчик. Я потом неделю мочу на анализ сдавал и в наказание подсобные помещения разгребал. Но в открытую Артур ко мне не лез. Его пассивно-агрессивные комментарии меня мало волновали, и он это чувствовал. Все пытался нащупать мою болевую точку. И у него это все-таки получилось.
Геля учится в младшей школе — это другой корпус. Отдельная столовая, спортплощадка и территория для прогулок. По графику мы с ней можем видеться несколько
