Лев был готов поклясться, что однажды уже слышал этот заразительный смех. Однажды летним днём. Неловкая ситуация и весёлые блестящие глаза, которые тогда так взволновали его, заставив сердце биться быстрей… Как она похожа на…
— Любительница поцелуев?
— Что? — не поняла Дарья, резко вскинув подбородок.
Лев растерялся.
З ачем сказал такую глупость вслух? Что говорить ей теперь?
Дарья вмиг стала серьёзной. Она смотрела на него испуганно и выжидающе. Не зная, как выкрутиться, Лев решил, что только действием сможет логично объясниться в этой нелепой ситуации. Он наклонился и, притянув Дарью к себе, легко прикоснулся к дрожащим губам, ожидая, что в следующую секунду схлопочет пощёчину или просто вновь полетит в сугроб. Но Дарья не отстранилась. Она закрыла глаза. С удивлением ощутив её трепет и нежность, Лев будто потерял голову. Холод внезапного падения и жар в груди смешались внутри невероятным незабываем чувством.
Любительница поцелуев. Я оказался прав. Любительница поцелуев.
А потом дурацкие мысли исчезли…
Лев пришёл в себя, когда вдалеке послышалось карканье вороны. Он отстранился от тёплых губ Дарьи с ощущением смятения и непонимания, как это вообще могло произойти. Кажется, она тоже почувствовала себя неловко. Дарья сильно покраснела, отвернулась, принялась рассеянно стряхивать с себя снег.
Просто наваждение!
— Я, — начал Лев, собираясь попросить прощения, но это вдруг показалось неуместным.
Дарья, не глядя на графа, зашагала в сторону усадьбы.
— Вернёмся домой, — тихо попросила она.
Лев какое-то время молча шёл рядом, но потом внезапно развернулся и, подбежав к месту падения, вытащил из сугроба шапку. Как следует встряхнул её. Дарья тихонько ахнула, заметив это.
Лев вновь подошёл к ней совсем близко и осторожно одел шапку, заправив внутрь неё несколько непослушных и мокрых от снега локонов. А потом наконец-то произнёс:
— Прошу прощения. Прогулка и правда затянулась. Пора возвращаться домой.
Глава 12. Озарение
Прошептав молитву, Варя укрылась с головой одеялом и закрыла глаза. На секунду показалось, что сердце еë успокоилось. Но уже в следующее мгновенье перед мысленным взором вновь возник насмешливый взгляд графа, и Варя, резко смахнув одеяло с лица, уселась на край кровати. Стукнула себя по лбу.
— Хватит думать о нём, дурочка малахольная! — вскрикнула вслух. И, будто устыдившись собственного голоса, вновь натянула одеяло на голову, погрузившись в приятную черноту. Да вот только от беспокойных мыслей разве спрячешься?
Боже мой, исцели разум от дум бестолковых. Помоги понять, что делать? Какой путь выбрать? Дай мужество по нему идти! И дай мудрости отличить верный путь от дурного.
Варя перекрестилась. Вынув крестик из ворота ночной рубашки, легко поцеловала его. И тут же ей представилось, как граф обнимает её плечи и прижимает к широкой груди.
— Нет, я не разрешаю вам грустить. Всё будет хорошо. Вот увидите.
— А вы останетесь со мной?
— Разумеется.
— И вам всё равно, что я такая?
— Какая?
— Некрасивая.
— Для меня вы красавица.
— Вы лукавите, Лев Васильевич.
— Нисколько.
— Правда?
Вместо ответа почувствовала, как он наклонился к ней. Она вдохнула приятный хвойный аромат, приоткрыла губы и, сердито зажмурившись, прогнала от себя видение.
Когда ты уже поумнеешь! Ясно же, что поцелуй этот был какой-то нелепостью. Всё вышло спонтанно. Или нет? Что, если я нравлюсь ему? Нравлюсь такая? Не может быть…
Варя тряхнула головой.
А почему он вспомнил про "любительницу поцелуев"? Разгадал меня? Нет! Так просто бы тогда не отпустил. Как минимум, учинил бы допрос. Господи, я с ума сойду!
Варя опять горячо зашептала молитву. А когда удалось немного совладать с волнением, она наконец-то почувствовала расслабляющую усталость. Но сон не шёл.
Какой уж тут сон?
Ко всему прочему, Варе ещё и боязно было засыпать одной в сырой неуютной комнатушке. Она с тоской поглядела на старый тюфяк, на котором когда-то спала Нюра. Девка теперь ходила ночевать в девичью. Стыдно было лишний раз показываться княжне на глаза.
Как привидение, закутавшись в одеяло, Варя прошла на цыпочках до тюфяка, уселась на него и погладила жёсткую ткань рукой.
— Может, хоть ты меня пригреешь?
Соломинка из мешка кольнула ногу, и она поморщилась. Однако идти обратно сил уже не было. Варя вздохнула, улеглась и тут же чихнула. Плесневелый запах загнивающего сена ударил в нос, когда она прижалась к мешковине щекой.
И как Нюра на нём спала? Хотя, если смотреть в потолок и ни о чем не думать. Просто смотреть в одну точку…
Тяжёлая темнота, как огромный шар, навалилась на Варю. Вскоре дыхание её сделалось глубоким и ровным. А когда в воздухе появилась лёгкая прозрачность, она неожиданно обнаружила себя в глубоком снегу! Огляделась. Лес обступил со всех сторон.
Где это я? Почему?
Сердце зашлось. Предчувствие иголкой пронзило грудь.
Заблудилась! Я заблудилась!
Варя завопила что есть сил. Звала на помощь, а перед глазами будто вся жизнь пролетела. Ясно представился ей папенька. Она словно оказалась подле него. Князь, осунувшийся и бледный, то ходил из угла в угол в своём кабинете, то останавливался и гневно спрашивал у Павла Петровича, прильнувшего к окну: "Что там? Не видно её? Едет она али нет?!"
Слезы обожгли Варе глаза.
Что же теперь будет с папенькой? Господи, помоги! Я исправлюсь. Клянусь! Я не буду больше такой бестолковой! Спаси и сохрани ради папеньки. Он не переживёт, не вынесет больше потерь…
Тени сгущались всё сильнее. И, в конце концов, ночь страшная, тёмная, поглотила Варю целиком, сделав её, как в детстве, совсем беззащитной.
Одна! Как я здесь одна? Куда идти?
— Барышня!
Послышалось? Нет! Так отчётливо голос родной не мог почудиться!
— Нюра? Нюра! Я здесь. Где ты? Ау!
И вновь зловещая тишина.
— Нюра! Нюрочка!
Варя всё звала и звала. Только эхо вторило её крикам. Какая-то ветка сорвалась с дерева и бухнулась в снег. В испуге Варя дёрнулась, зажала руками рот.
А что если волки? А если змора? Где же Нюра? Я ведь слышала её голос.
Уселась на корягу, опустила голову. Вспомнилась вдруг исповедь Нюры, которая созналась ей накануне в предательстве:
"Понимаете, меня на новом хозяйстве никто никогда не называл настоящим именем-то. А он назвал сам, без подсказки! Мне это так радостно было! Не передать, как радостно! Всё бы отдала, чтобы ещё раз услыхать в устах его сахарных имя своё…Он ведь тем самым будто дал понять, что любит меня. Я сказать красиво-то не умею. Где уж мне…"
Варя смахнула слезы. На дрожащих ногах еле как поднялась и крикнула, не узнав голос свой:
— Аня! Аннушка! Где ты?!
Тишина.
— Аннушка, отзовись! Ау! Прости
