— Дело в том, — прервал его Страун, — что пуля, найденная втеле, сильно повреждена. С одной стороны она почти полностью расплющена, адругая была слегка деформирована, когда пулю извлекали из головы жертвы.
— Вы хотите сказать, что она не может быть идентифицирована?— спросил судья.
— Видите ли, я… Могу ли я задать еще несколько вопросовсержанту? Надеюсь, после этого ситуация несколько прояснится.
— Задайте.
— Я признаю, что, по-видимому, поторопился предложить вкачестве вещественного доказательства револьвер, но думаю, что мне позволенобудет предложить вниманию суда еще два-три свидетельства, настолько очевидных,что они, по-моему, не нуждаются в специальных доказательствах. Сержант Голкомб,скажите, принесли ли вы с собой наволочку, которая закрывала голову покойного?
— Да, сэр, принес.
Сержант Голкомб открыл портфель и достал из него наволочку,в нескольких местах испачканную пятнами засохшей крови.
— Ответьте, пожалуйста, сержант Голкомб, нашли ли вы на этойнаволочке какую-нибудь метку?
— Да, сэр.
— Вы выяснили, кому принадлежит эта метка?
— Да, сэр.
— Вы нашли какое-либо другое белье, помеченное так же?
— Да, сэр.
— Где?
— В «Горной Короне», в бельевой.
— Вы осмотрели кровать обвиняемой?
— Осмотрел, сэр.
— Когда?
— Почти сразу после того, как приехал в ресторан.
— Что вы обнаружили?
— На кровати было две подушки. Одна в наволочке, другая —без.
— Скажите, пожалуйста, когда была надета наволочка на головупокойного, до или после смерти?
— Она была надета после смерти.
— Одну минуту, — произнес судья Киппен, — это собственноепредположение свидетеля, а не изложение фактов, и защита…
— Защита не возражает, ваша честь, — вмешался Мейсон, — мысогласны выслушивать любые выводы обвинения, если только они не искажают факты.
— Вы согласны? — изумленно переспросил судья. Подавшисьвперед и недоверчиво глядя на Мейсона.
Страун произнес:
— Вы хотите сказать, что допускаете эту возможность? Выдумаете, что наволочка могла быть надета после смерти?
— Я считаю допустимым ваш вопрос, вот и все, — пожал плечамиМейсон, — вы можете делать любые умозаключения. Я просто заявил суду, что несобираюсь опротестовывать выводы, которые делаются в строгом соответствии сфактами.
Страун, все так же удивленно глядя на Мейсона, вновьоткинулся на спинку кресла.
— Продолжайте, — бросил судья, — отвечайте на вопрос.
— Ну так вот. На наволочке была дыра. Это не отверстие,пробитое пулей. Вокруг нет никаких следов пороха. В то же время на головеубитого прекрасно заметны несколько пороховых пятен. Мы проверили: чтобыполучить такие пятна, револьвер нужно держать примерно в двадцати дюймах отцели.
— Какой револьвер вы использовали, проводя этот эксперимент?
— Как какой? Вот этот самый.
— Другими словами, — произнес судья Киппен, — вы исходите изтого, что преступление было совершено именно этим оружием?
— В этом нет никаких сомнений, ваша честь, — проговорилСтраун, — лишь в результате досадного недоразумения пуля, найденная в головежертвы, не может быть идентифицирована так же легко, как и остальные.
Однако если мне позволят продолжить допрос, я надеюсьдоказать суду бесспорность моего утверждения.
— Продолжайте, — разрешил судья.
— Итак, вы утверждаете, что наволочка была надета послесмерти, не так ли, сержант?
— Да, именно так.
— Об этом вам говорит отсутствие на наволочке пороховыхпятен?
— Да. К тому же отверстие не похоже на пулевое.
— У вас есть другие доказательства?
— Да.
— Какие?
— Когда наволочку надевали, преступнику пришлось слегкаповернуть ее — он старался, чтобы прорези пришлись как раз напротив глаз.Другими словами, сначала она оделась немного криво, и ему пришлось ее поправлять.Таким образом, на внутренней стороне наволочки осталось пятно — словноизогнутая кровавая дорожка. Это единственный способ объяснить происхождениепятна. Взгляните сами, его очень хорошо видно.
— Покажите мне наволочку, — попросил судья. Вывернув ее наизнанкуи тщательно рассмотрев, он кивнул.
— Несмотря на то, что свидетель излагает лишь своисобственные выводы, сделанные на основе фактов, сами факты налицо, и похоже,что заключения свидетеля могут быть признаны бесспорными.
— Не имею ничего против, ваша честь, — весело проговорилМейсон.
— Это невозможно! — не выдержал Страун. — Если вы допускаетеэто положение, то о какой защите может идти речь!
— Тихо, тихо, господа, — произнес судья, — не стоитгорячиться. Ситуация действительно не простая. Один из важнейших вопросов,который, как представляется, должен был в первую очередь заинтересовать защиту,не привлек никакого внимания мистера Мейсона. С другой стороны, совершеннонезначительная проблема показалась адвокату достойной самого пристального рассмотрения.
— Я всего-навсего настаиваю на том, что у моей клиентки естьправа, которые должны быть соблюдены.
— Да-да, понимаю, — проговорил судья, — однако вы сами поканичего не сказали нам по поводу этого револьвера. Вы действительно считаете,что выстрел был произведен не из него?
— В данный момент мне не хотелось бы высказывать свое мнениена этот счет, ваша честь.
— Не беспокойтесь, — торжествующе взглянув на Мейсона,произнес Страун, — у нас есть доказательства. Сержант, — он вновь повернулся кГолкомбу, — в револьвере, о котором идет речь, не хватает двух патронов?
— Совершенно верно, сэр.
— В заключении полиции сказано, что одна пуля попала вголову Стивена Меррила. Что вы можете сказать о другой?
— Она попала в деревянный столб, расположенный на краюдовольно глубокой канавы.
— Не могли бы вы описать место, в котором она была найдена?
— Да, сэр. У меня с собой фотография. Ее сделали наследующий день, когда стало посветлее. Видите, на столбе довольно глубокаядыра. Пулю мы вытащили — она в превосходном состоянии. Я не специалист, но яприсутствовал на экспертизе и могу вам сказать…
