— Да, сэр.
— Вы можете поклясться в этом?
— Конечно, сэр.
— Ваша честь, я прошу принять это оружие в качествевещественного доказательства номер один.
— Я бы хотел задать еще несколько вопросов, относящихся кэтому револьверу, — проговорил Мейсон.
— Пожалуйста.
— Вы говорите, что оружие сейчас находится в том жесостоянии, что и раньше.
— Да, сэр.
— Вы ничего в нем не меняли?
— Мы его не трогали. — Голос Голкомба звучал вызывающе.
— Вы отдавали револьвер в отделение баллистики, не так ли?
— Да, сэр.
— И вы знаете, что там из него был произведен контрольныйвыстрел? Вы присутствовали при этом?
— Да, сэр.
— Для того, чтобы выстрелить из револьвера, из барабананеобходимо было вынуть заряды?
— Ну да, конечно. Патроны — это тоже улика. Нам надо былодоказать, что пуля, убившая этого парня, ничем не отличалась от тех, которыеостались в барабане. Поэтому мы не собирались использовать эти заряды.
— Вы совершенно правы, — продолжал Мейсон, — следовательно,вы разрядили револьвер, произвели контрольный выстрел и вложили обратно вынутыепатроны?
— Так оно и было.
— Кто этим занимался?
— Я сам.
— Не могли бы вы объяснить, откуда вам известно, что патронысейчас в тех же отделениях, что и раньше?
— Но… но какая, собственно, разница?
— Таким образом, когда вы утверждаете, что оружие находитсяв том же самом состоянии, что и во время передачи его вам, вы имеете в виду,что в основном в нем ничего не было изменено?
— Пожалуй, так.
— Не пытались ли вы идентифицировать револьвер по его номеру?
— Конечно.
— И что вы обнаружили?
Судья Киппен собрался было что-то возразить, но передумал,проговорил только:
— Пожалуй, вы правы, Мейсон. Со стороны адвоката вопросдействительно закономерен.
— Спасибо, ваша честь, — ответил Мейсон. — В принципе защитамогла бы опротестовать некоторые выводы полиции как недостаточно нагляднообоснованные, но пока я не вижу необходимости ни вызывать продавца из магазинав Ньюпорт-Бич, ни просить представить выписку из картотеки шерифа. Я вполнедоверяю добросовестности сержанта Голкомба.
— Весьма признателен, — саркастически улыбнулся Голкомб.
— Мне было бы чрезвычайно интересно услышать от сержантарассказ о результатах его поиска. Итак, сержант, что вам удалось обнаружить?
— Мы установили, что этот револьвер был продан некоемуМэрвиллу Алдриху. Он купил его в магазине спортивных товаров. Мистер Алдрихимел разрешение на ношение оружия и использование его в целях самообороны. Онхранил револьвер в машине, откуда тот и был украден.
— Подождите, — вмешался судья Киппен, — я не вижунеобходимости в более подробном изложении фактов. Мистер Алдрих присутствует насегодняшнем заседании, господин прокурор?
— Да, ваша честь.
— Я думаю, мы предложим ему самому рассказать нам о том, чтопроизошло.
— Хорошо, ваша честь.
— Мне бы хотелось тогда заслушать сейчас показания свидетеляАлдриха, — проговорил Мейсон.
— Я не имею ничего против, — произнес Страун, — мы можемвызвать мистера Алдриха. Он будет выступать в качестве свидетеля обвинения.Должен заметить, однако, что я не вижу никакой необходимости нарушать порядокдопроса и прерывать выступление сержанта Голкомба. Что же касается револьвера,то для того, чтобы он был признан вещественным доказательством, достаточно двухусловий: он должен был находиться у обвиняемой и из него должен был быть убитСтивен Меррил.
— Я хочу выслушать мнение защиты, — взглянув на Мейсона,произнес судья Киппен.
— Позиция обвинения вполне понятна, — проговорил Мейсон, —мне хотелось бы, однако, высказать два замечания. Первое: обвиняющей сторонойне было доказано, что револьвер — то самое оружие, из которого совершилиубийство. И второе: мы не можем с уверенностью утверждать, что этот револьвербыл у обвиняемой.
— О чем вы говорите? — прервал его Страун. — Вы же самиотдали револьвер Голкомбу?
— Сержант достал револьвер из моей машины. Обвиняемая приэтом не присутствовала.
— Вы ее представляете?
— Я представляю ее интересы. Но как бы там ни было, сержантне спросил у меня ничего об этом револьвере. Возможно, ситуация прояснится,если сержант Голкомб ответит еще на несколько дополнительных вопросов. —Приветливо улыбнувшись Голкомбу, Мейсон продолжал: — Послушайте, сержант, когдая подъехал к «Горной Короне», вы подошли и предложили отдать револьвер, которыйя получил от мисс Багби, не правда ли?
— Да. По-моему, я сказал тогда, чтобы вы вернули револьвер,из которого было совершено убийство.
— Может быть, вы помните, что произошло потом: вы оттолкнулименя от машины и взяли тот револьвер, который сейчас предлагается в качествевещественного доказательства.
— Вы тянули время, а я не мог ждать. Мне ничего неоставалось, как…
— Мне кажется, нам не обязательно останавливаться наподробностях, не имеющих прямого отношения к сути дела, — вновь вмешался судьяКиппен. — Почему вы так настойчиво возвращаетесь к этой проблеме, мистерМейсон? Разве в этом деле роль защиты не сводится к тому, чтобы доказать, чтоубийство было оправданно — то, что подсудимая стреляла, по-видимому, ни у когосомнения не вызывает.
— Мне бы хотелось, — проговорил Мейсон, — иметьдоказательства того, что револьвер, представленный сержантом Голкомбом, тосамое оружие, которым было совершено преступление.
— Могу я узнать, зачем вам понадобились эти доказательства?— Судья Киппен был явно удивлен. — Вам прекрасно известно, мистер Мейсон, что влюбом деле существуют факты, бесспорность которых признается обеими сторонами.
— Револьвер прошел экспертизу. Мне было бы любопытно узнатьее результаты. Я прошу всего-навсего сообщить нам, к какому выводу пришлиспециалисты, сравнив контрольную пулю с пулей, найденной в теле жертвы. Этодаст мне возможность выбрать нужную линию защиты.
— Понимаю, — проговорил судья, — возможно, вы и правы.Мистер Страун, у вас, без сомнения, есть доказательства, представленныебаллистическим отделом, почему бы вам не ознакомить нас с заключением экспертови покончить раз и навсегда с этим спорным вопросом? Потом, доказав, чторевольвер действительно находился у обвиняемой, вы сможете…
