в сердце Вальбурги.
«Значит, с другими бабами ты вон какой герой, а на меня у тебя времени не было?» — закипала в душе́ злость. Вино показалось горьким, и она, размахнувшись, швырнула полупустую бутылку в стеклянную дверцу шкафа.
Когда Орион вернулся домой, Вальбурга окончательно потеряла самообладание. Услышав его лёгкие шаги, она крепче стиснула в руке палочку и направила её на входную дверь. Как только Орион вошёл в кабинет и зажёг свет, в него сразу же прилетела «Авада Кедавра».
Дом содрогнулся, Вальбурга заорала от боли и мгновенно свалилась на пол, потеряв сознание. В кабинете с хлопко́м появился взволнованный Кричер, увидел труп лорда и завыл от ужаса. Почувствовав, что хозяйка жива, хоть и без сознания, он перенёс её магией на диван и, стиснув уши в лапках, стал биться головой об пол.
Кричер видел, как страшное проклятье расползается по ауре женщины подобно плесени по протухшему сыру. «Хозяюшка Вальбурга теперь предательница крови!» — Из глаз домовика хлынули слёзы, и он заскулил, ещё сильнее ударяясь головой об пол. Затем Кричер трансгрессировал на кухню и в истерике стал прижигать уши печной дверцей. Боль и запах палёной шкуры немного отвлекли его от ужаса, который когтистой лапой стискивал маленькое сердце домовика. Он чувствовал, как в этот самый момент поместья рода Блэк впадают в спячку, развоплощаются остальные домовики, а родовой алтарь на «Гриммо, 12» почти перестаёт излучать магию. От гибели род Блэков отделял один маленький шаг. Только то, что Сириус был выжжен с гобелена, но остался привязан к источнику, помогло Блэкам избежать печальной участи забытых родов.
В современной Англии хватало волшебников, у которых давно не было алтарей. В какой-то момент основная ветвь семьи погибала, а бастарды с разбавленной кровью не могли восстановить алтари и разбудить мэноры. У них не хватало ни сил, ни знаний. Такие рода жили как простые магглы, только с палочками, называясь древними и благородными лишь на бумаге. Ни о каком могуществе в этих семьях речи уже не шло. Блэкам оставался один маленький шаг, чтобы сила их древнейшего и благороднейшего рода исчезла навсегда.
***
Сова Люциуса Малфоя нашла Бьёрна на берегу. Вега три дня назад защитила мастерство по своему направлению, и они праздновали в Ницце её новое звание. Чтобы познакомиться поближе с маггловской культурой, Вега затащила Бьёрна в городской оперный театр, благо тот находился чуть ли не на берегу моря. Правда, Бьёрну там не понравилось. Он даже сказал, что не удивится, если когда-нибудь эта опера сгорит вместе со всеми своими визгливыми певцами.
Почтовая сова тяжело приземлилась на песок и, смешно ковыляя, направилась к шезлонгу Бьёрна. На бунгало были наложены «антимаггловские чары», поэтому рядом на пляже не было никого, кто мог бы удивиться необычному поведению дикой птицы.
Магнуссон через открытое окно притянул телекинезом тарелку с мясной нарезкой со стола на кухне и поставил её на песок перед совой. Пока птица ела, угрожающе растопырив крылья, Бьёрн прочитал сообщение от Люциуса. Тот срочно просил о встрече. Вздохнув, Магнуссон поднялся с лежака и пошёл в дом. Ему не хотелось никуда уезжать, поэтому он решил пригласить Малфоев в бунгало. Оставалось только предупредить невесту о гостях.
Вега, благодаря созданному Бьёрном многоразовому порталу, каждый день моталась из Парижа в Ниццу. Она совмещала помощь Араминте с рестораном и общение с женихом. Он же продолжал экспериментировать с рунами и тренироваться в магии.
Отправив Веге «Патронуса», Бьёрн разбежался по песку, прыгнул и, пролетев над водой около двадцати метров, нырнул в море. Он невербально наложил на себя «Головной Пузырь» и трансфигурировал ноги в ласты. Прохладная вода ласково охлаждала разгорячённую кожу, Бьёрн продвигался всё дальше, наблюдая, как маленькие разноцветные рыбки курсируют над песчаным дном.
Чем глубже он погружался в тонкости магии, тем больше возможностей открывалось перед ним. Например, та же трансфигурация позволяла ему менять тело лучше, чем природному метаморфу.
К сожалению, Бьёрн пока не нашёл способ сохранить устойчивую длину теломер с помощью магии. Если когда-нибудь это получится осуществить, то проблема телесного бессмертия решится сама собой. Сейчас во время трансфигурации такая тонкая детализация преобразований была ему недоступна, но Бьёрн продолжал изучать возможности магии в этом направления. Если обычный волшебник мысленно представлял, в какой предмет нужно превратить тот или иной объект, то Бьёрн научился оперировать трансфигурацией на молекулярном уровне. Или же на уровне клеток, если процесс преобразования запускался в живом организме. Это открывало просто невероятные перспективы, но исследованиям не было конца и края.
Наевшаяся сова почесала клювом своё раздувшееся брюшко, с трудом взлетела и понесла Люциусу визитную карточку Магнуссона с вложенным в неё заклинанием персонального портала.
Малфои прибыли к бунгало ровно в семь вечера, когда жара сменилась прохладой. Бьёрн с Вегой уже накрыли стол к их приходу, а сейчас сидели в плетёных креслах с бокалами Châteauneuf-du-Pape и любовались солнцем, которое постепенно погружалось в море. Запах водорослей, шум волн и вкус вина́ с провокационной историей его создания добавляли приятные нотки к умиротворяющей обстановке вокруг.
Гости прошли по деревянным дорожкам, следуя за важным домовиком, и наконец добрались до места. Приветствия, объятия кузин, рассаживание за столом. Через полчаса, когда вино было выпито, а лёгкий ужин из морепродуктов подошёл к концу, Вега уговорила Нарциссу поплавать в море, а Бьёрн и Люциус расположились в шезлонгах у самой воды. Не отвлекаясь на весёлые крики довольных кузин, которые скользили на наколдованных досках по волнам, Малфой наконец решился спросить о Нотте.
— Ты же помнишь, что я изучаю самые разные направления волшебства? — Бьёрн смотрел куда-то за горизонт. — Магия может всё, Люциус. Это удивительно. Возможности человека ограничены только его ленью. Наверное, лень — это какой-то природный защитный механизм, который не даёт нам сойти с ума. Кстати, ты знаешь, что у тебя на руке есть рабское клеймо?
Неожиданный вопрос застал Малфоя
