чтобы в случае проведения студией кинопроб, продюсер не отклонял их результат. Студийный директор по кастингу утверждал, что, хотя Феникс всем нравился, он казался неподходящим для этой роли.
Снайдер проявлял упорство, и ему сказали, что у студии есть еще один фильм для Хоакина, режиссер которого рвется заполучить Феникса. Тогда Снайдер разработал соглашение, согласно которому Феникс встретится с режиссером, если получит приглашение пробоваться на роль.
Феникс прочитал сценарий Дага Райта и влюбился в него, назвав его «экстраординарным». Он слышал, что в проект были приглашены такие актеры, как Джеффри Раш и Кейт Уинслет, и не думал, что у него есть шанс получить роль. Он уже три месяца снимался в Гладиаторе, когда его агенты сообщили, что есть шанс встретиться с режиссером Филипом Кауфманом по поводу нового проекта. Но для этого, сказали ему, нужно лететь в Лондон, на что Феникс ответил: «Без всякого долбаного сомнения».
Из-за работы над Гладиатором попытка доставить Хоакина в Лондон оказалась сложно осуществимой, сам же Хоакин не был в восторге от проведения проб, пока он оставался поглощен образом Коммода. У Снайдера было смутное подозрение, что с директором по кастингу удалось заключить сделку только потому, что она исключала для Хоакина возможность вырваться со съемок Гладиатора. Однако все удалось уладить.
Феникс позже говорил: «Тогда я ничего не слышал, и это было прекрасно, потому что я был одержим Гладиатором. Однажды между съемками сцен позвонила мама и сказала, что я получил роль. Вдруг мне снова стало десять лет, и это была моя первая работа – и я победил то, что казалось целым миром».
Хотя Хоакин хотел бы иметь перерывы между фильмами, съемки в Гладиаторе, масштабные пересъемки Ярдов и работа над фильмом Перо маркиза де Сада шли практически вплотную друг к другу. В последнем из этих фильмов он начал сомневаться. Хоакин был сильно измотан и не мог придумать ничего ужаснее, чем появиться перед камерой так скоро после Гладиатора.
Агентство Бёртон опасалось худшего – не было ли у Хоакина таких же признаков перенапряжения, как у его старшего брата? Оглядываясь назад, можно было сказать, что он не был в своей тарелке весь этот год. Не перезванивал неделями, мямлил и говорил бессвязно больше, чем обычно. Айрис и Крис позвонили Хёрт, которая, выслушав их в течение часа, решила поговорить с Хоакином.
Хёрт согласилась составить Хоакину компанию вместе с Айрис – приехать собирались и его сестры. Снайдер говорил: «По какой-то причине для него это действительно оказались тяжелые съемки, и на деле это был очень тяжелый год. Хоакин и Ривер не были людьми, которые легко переходят от фильма к фильму. Они вкладывали в проект сердце и душу. Этого нельзя было запланировать. Просто так происходило».
«Увидев сценарий, подобный Перу маркиза де Сада, ты не сможешь от него отказаться, и я очень много работал на этот проект. Он просто очень устал. Это были по-настоящему эмоциональные роли. Актеру известно, что после таких фильмов все меняется, и он, вероятно, думал о последствиях. В тот момент он постоянно оставался в тени. На него оказывалось большое давление, оно должно было стать еще больше, и, думаю, он это знал».
Хоакин говорил: «Я снимался в них [в Гладиаторе, Ярдах и Пере маркиза де Сада] в течение полутора лет [1998–1999], при этом Перо маркиза де Сада мы снимали так, чтобы фильм становился все более напряженным, а мой персонаж как бы распадался. Поэтому, когда я закончил этот фильм, у меня уже не было сил».
«Я отправился прямо к маме. Около шести недель я сидел в кровати и ничего не делал».
Глава VII
Кинозвезда
Хоакин называл съемки фильма Перо маркиза де Сада «одними из самых тяжелых своих съемок».
«Я закончил и в течение недели занимался пересъемкой Ярдов, затем вернулся в Лондон и начал репетиции к Перу маркиза де Сада. Я был измотан. Мы снимали практически по порядку; часть самых напряженных сцен пришлись на те последние недели. Последние три недели работы над Пером маркиза де Сада. Мне казалось, что у меня не хватит сил даже на день. Но приходили Джеффри Раш или Кейт Уинслет и вдохновляли меня. Это были совместные усилия; нам нужны все, кто рядом».
Хоакин добавлял: «Соглашаясь на фильм Перо маркиза де Сада, я знал, что эта работа будет сопряжена с риском, и в этом была ее дополнительная притягательность; думаю, я всегда шел на какой-то подобный риск, потому что играть без всяких опасений может быть действительно слишком просто, а может быть просто скучно».
Даг Райт восторженно отзывался об игре Хоакина в журнале GQ: «У него в зубах была сигарета, лицо закрывали эти действительно огромные авиаторские солнечные очки, волосы были взъерошены, и он сказал: «Привет, чувак». Затем он прошел в павильон звукозаписи, сигарета потухла, очки исчезли, кто-то провел расческой по его волосам, и этот парень вдруг стал священником начала XIX века. В этот момент произошло самое большое преображение – и у меня перехватило дыхание. Хоакин – это тот, кто может проскользнуть мимо тебя в коридоре, но наведи на него объектив, и он вырастет до тридцати футов».
Адаптация отмеченной наградами пьесы Дага Райта была посвящена последним годам жизни маркиза де Сада, проведенным в лечебнице для душевнобольных. Хоакин сыграл в ней аббата дю Кольмьера – человека, который присматривал за де Садом в заточении.
Хоакин говорил о своем персонаже: «Я думаю, что он любит его так же, как ты любишь самого трудного ребенка на свете. Мой персонаж Кольмьер является одним из тех людей, которые могут и хотят обнаружить лучшее в каждом человеке. Это отношения любви и ненависти. Это очень сложно. Как вы общаетесь с кем-то, кто настолько антагонистичен? Кольмьер – очень рациональный и логичный человек. В конце фильма выясняется, что маркиз отрицает свою способность любить, а Кольмьер отвергает свои сексуальные чувства».
«Я совершенно не знаком с его [маркиза] творчеством. Я начал его читать, а потом почувствовал, что не хочу в это углубляться. Было важно сохранить тот мир, в котором мы находились. Он не был исторически точным. Например, Мадлен была проституткой; ее мать продала ее маркизу. Кольмьер был четырехфутовым горбуном с больной ногой. Это была такая роль, которая, на мой взгляд, была действительно точной и подобранной под определенный типаж!» (С учетом веганства Хоакина его обувь была сшита из синтетического пластикового кожзаменителя).
Действительно, фильм подвергся острой критике экспертов-историков, ссылавшихся на неточности и упрощение жизнь главного героя. Однако Даг настаивал на том, что это переосмысление того периода, который де Сад провел в лечебнице.
The New York Times писала: «Вдумчивая игра
