монах. — У тебя для этого всё есть. Прямо тут.
Он сделал шаг назад, кивком головы указывая на пол. Там, где он только что стоял, была выдолблена в камне печать. Простая, сложить её фигуры не представлялось сложным даже для адепта первой ступени, только начавшего обучение.
Но у меня прикованы руки и заткнут рот! Он ещё и издевается…
Я снова задергался и покрыл его отборнейшим матом. Состоящим из мычания и хрипа, но культист явно понял. Кажется, он засмеялся. Звуков не издавал, но плечи вздрогнули пару раз. Ну скотина безбожная, смешно ему.
Вот выберусь, прикую и выпорю. Ремнем армейским, как положено, а не как придумают некоторые… Фух, дышим глубоко, думаем о мести. Успокоился в этот раз я гораздо быстрее. Хватит эмоций, нужно думать, как выбираться из этой красной комнаты.
— Эта печать, — ну точно голос повеселел, — освобождения от любых пут. Первый уровень, если быть точнее. В случае применения магического сплава её нужно немного усилить, вот этим.
Кивок в сторону и я увидел на полу рядом ещё одну печать, похожую на первую, но с дополнительными фигурами. Прорычал куда ему засунуть эти печати и сколько раз провернуть.
— Эта, — он расцепил руки и махнул правой на стену, — Откроет спрятанный, запечатанный или потерянный путь.
Так, подождите, это что, урок? Я заморгал азбукой Морзе, чтобы он наконец дал мне высказаться. Но получилось опять ругательство. И то ли культистов не обучали морзянке, то ли он проигнорировал, потому как доморощенный учитель зашуршал рясой куда-то вбок, вне поля моей видимости.
Скрипнула и хлопнула дверь и наступила тишина. Потрескивал огонь факелов, в висках пульсировала кровь, а в башке в ужасе носились табунами тараканы.
Сначала неоригинальные испытания на вшивость, теперь обучение. Оригинальное, ничего не скажешь. В прямом смысле ничего.
Для начала я окончательно успокоился. Священное место в безопасности, прижатое к непробиваемой дубовой перекладине. Дверь, через которую я зашел, исчезла. Значит высший демон, если он пережил поедание внутренних органов, сюда не проникнет. Да и вряд ли мог раньше, раз сидел там.
Обгоревший псих ушел, недвусмысленно намекнув, что выбраться я сам могу. А значит… Взывал к духу я отчаянно, мысленно и громко. Голова от усилий заболела. Но я был уверен, что получится, такое ведь уже происходило.
Кара материализовалась у моих ног и изумленно вытаращилась на меня.
— Вот такого я, признаюсь, не ожидала, — мантикора распахнула пасть, позабыв о ехидстве.
Хотя сейчас как раз было бы уместно. Давай, шерстяная, освободи меня из этой хрени небогоугодной. Хранительница обошла вокруг, вернулась и уселась.
— Ну а я то что могу сделать? — может услышала мои мысли, а может и по глазам увидела. — Ты зубы то мои видел? Ну, могу кисть отгрызть…
Я замотал головой изо всех сил. На оковах была замочная скважина. Придется мне обе кисти и обе ступни отгрызать. Не уверен я, что целители их смогут прирастить. Да и как я уйду то отсюда без ног?
Ну кое-чем она всё же могла мне помочь. Я замычал и начал двигать челюстью, одновременно мысленно объясняя. Рот мне хотя бы освободи!
Кара поняла, поднялась на задние лапы, поставив передние мне на плечи. От её веса я крякнул, придавила кошка меня неслабо. Она аккуратно приблизила морду и распахнула пасть. Острейшие клыки в такой близости заставили меня замереть. Одно неверное движение и вспорет ими до мозжечка.
Но мантикора действовала осторожно. Повернула морду, подцепила кляп и потянула на себя. Стальные зубки разорвали толстую ткань мгновенно.
— Спасибо! — с удовольствием выразил я благодарность. — И это, слезь с меня, пожалуйста.
Мантикора фыркнула мне в лицо, но лапы убрала и села на пол, прямиком своей пушистой задницей на печать.
— Можешь на разведку сходить? Там где-то сзади есть выход…
— Нет там выхода, — Кара посмотрела мне за спину, поднялась и сделала обход. — Тут вообще выхода нет. Ну, для тебя.
— В смысле? Ты же меня проводила через скрытые проходы.
— Нет тут сокрытого, — кошка неуклюже пожала плечами. — Зато вот сущеловов чую.
— Кого?
— Ну этих… — Кара поморщила нос и чихнула. — Проводниками их у вас зовут. Ловцы сущностей, ну, душ по-вашему. Которые раньше занимались перерождением, а теперь в бюрократии увязли.
— Чего? — у меня никаких вопросов, кроме таких неодносложных, не было.
— Чего, кого… Их магия, говорю. Я в ней ничего не понимаю. Тебя как вообще угораздило?
— Упал, очнулся, крест… Один из этих упырей сказал, что тебе надо, ты и освобождайся.
Я резко замолчал. Вспомнил. Лишь однажды мне светлейший из темнейших, князь Воронецкий, сказал что-то… Про печати и слова активации, что можно и без них. Вот оно! Ведь хранительницу я сейчас призвал на морально-волевых.
Уйдя в себя, я начал вспоминать. Как же там было… В какой-то момент, пока изучал родовую технику, эта печать прямо перед глазами горела. Вроде тогда князь и обмолвился, ненароком.
— Ну я пошла тогда? — мантикора махнула хвостом и, не дожидаясь разрешения, растворилась в воздухе.
А я уставился на печать, на которой она сидела. Каждая линия, круг и знак означали фигуры. Отметки-засечки, в каком порядке их складывать. Мне раньше казалось, что для простоты запоминания. Ведь рисовать мне их приходилось лишь в случае призыва, сначала духа, а потом вестника. Как точку появления в этом мире…
Да ну не может же быть всё так просто…
В висках снова стрельнуло. То есть можно пользоваться магией без выламывания пальцев и заучивания фраз? Так а почему тогда… Ну да, и мне это в голову не приходило. Как сказали, так и делал.
Что там говорил Воронецкий? Представить, как бурлит внутри кровь. Ведь именно это мне и помогло использовать кровную магию в связке с остальными, без вскрытия вен. Ну а к этой штуке как обратиться то?
— Эй! — заорал я что есть мочи. — А нельзя просто сказать, как это сделать то? Нахера меня распинать то тут?
Никто ожидаемо не отозвался. Что же, значит всё сам. Сверлил взглядом печать я очень долго, пока глаза не заболели. Тело затекло, руки и ноги онемели, обездвиженные. Я шевелил всеми пальцами, стараясь разгонять кровь, но помогало слабо.
Ещё и нос чесался, после плотного контакта с кошкой. Её шерсть, похоже, забилась всюду. Вот всё прекрасно в семействе кошачьих, если бы не шерсть.
Освобождение рта мне ничуть не помогало. Всё равно ключевой фразы этой печати я не знал, никаких подписей у неё не было.
Я представлял и представлял рисунок в своей голове, заклиная его сработать, но не работало. Несложные фигуры я запомнил
