— Если ты хочешь поехать к тебе домой, нет проблем, — говорюя своим полным надежд голосом.
— Хм... — Она, очевидно, не готова пройти через этот Адснова. — Все нормально.
Я иду к холодильнику и открываю его.
— Отлично. Хочешь пива?
Я закрываю дверь пустого холодильника, пока две бутылки материализуютсяу меня в руках.
— Может, нам сначала поработать?
Я открываю обе бутылки и протягиваю одну ей.
— Я работаю лучше, когда немного расслаблюсь, — говорю я,делая большой глоток.
Фрэнни смотрит на пиво в своей руке и немного отпивает,затем оглядывает все вокруг.
Я демон, не свинья, поэтому держу свое жилье в относительномпорядке. На кухне в мойке нет грязной посуды или испорченной пищи, в основномпотому, что я не нуждаюсь в еде. По той же причине нет стола и стульев.Шкафчики окрашены в черный цвет, а стены, когда-то белоснежные, в настоящеевремя скорее серые с облупившейся краской и штукатуркой.
Квартирка меленькая и, кроме кухни и ванны (которая тожесовсем чистая, потому что она мне не нужна) в ней нет почти ничего... Всепространство занимает огромная кровать с черными коваными спинками, чернымстеганым одеялом и большим количеством черных подушек. Под ней лежит толстыйчерный ковер.
— Какая здоровенная кровать, — говорит Фрэнни, уставишься начерную массу посередине комнаты. Затем она переводит взгляд на меня истановится пунцовой.
— Ммм... — соглашаюсь я. — А какая удобная.
Ее взгляд направлен в пол, а потом она снова на мгновение переводитего на меня, прежде чем начинать осматривать остальную часть комнаты,старательно избегая кровати. Ее взгляд останавливается на картинах, висящихоколо кухни: три Доре, где изображены различные ступени Ада Данте, и одна УильямаБлейка — «Искушение Евы» — кульминация карьеры Короля Люцифера.
Фрэнни проходит мимо ванной, и я не пропускаю ее хитрость:она рассматривает меня в большое зеркало, висящее на двери.
Фрэнни по-прежнему изучает мою квартиру от пола до потолка,и, наконец, замечает книжные полки напротив кровати, она останавливается иподбирает потрепанный том, который я оставил открытым на полу... «Божественнаякомедия» Данте.
Вообще я не равнодушен к Данте: когда-то я был его музой.
Она пролистывает книгу и ее брови удивленно поднимаются.
— Она на испанском.
— Итальянском, — поправляю я.
— Ты говоришь по-итальянски? — с сомнением спрашивает она.
— Si.
— Скажи что-нибудь.
— Sii la mia schiava d’amore, — мурлычу я.
Ее лицо принимает настороженное выражение.
— Что ты сказал?
Веселая улыбка появляется на моих губах.
— Я никогда тебе этого не открою.
Как-то я сильно сомневаюсь, что она согласиться быть моей рабынейлюбви, в любом случае.
Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами несколькосекунд, а затем кладет Данте обратно на пол.
Она вытягивает с полки другую книгу... Пруста...
— Французский? — говорит Фрэнни с совсем уж недоверчивыминотками в голосе.
— Oui.
Она хмурится.
— Да ты шутишь... И много языков ты знаешь?
Все.
— Немного.
Фрэнни отворачивается от меня и ставит Пруста обратно наполку. Она проходит мимо окна, из которого открывается вид на парковку, мелькомвыглядывая в него. Когда она возвращается в комнату и осознает, в какойблизости оказалась от кровати, то делает маленький шажок в сторону. Онаприслоняется к стене между огромным стерео с динамиками и стойкой с дисками,доходящей до потолка. Ее глаза рассматривают стену за коваными спинками моейкровати. Она полностью покрыта изображением Пропасти, самой дальней от Врат,где Огненное Озеро доходит до Стен Ада.
Наконец, желание получше рассмотреть картину побеждает страхперед кроватью, и она подходит ближе, беря в руки кисть, стоящую в подставке вуглу.
— Кто расписывал твою стену?
— Я сам.
Она оборачивается, чтобы посмотреть на меня.
— Не может быть.
Я не могу удержаться от улыбки, когда она возвращается кросписи и проводит пальцем по контуру синего пламени, извергающегося из краснойкипящей лавы Озера.
— Это по-настоящему мрачно... страшно, но здорово. Что это?
— Ад.
Она вновь поворачивается и смотрит на меня в течениенескольких ударов сердца.
— Ну, и где ты хочешь работать? — наконец спрашивает она,оглядывая все вокруг.
Я кидаю взгляд на кровать и улыбаюсь.
Фрэнни дрожит, хотя тут совсем не холодно. Она берет пиво,затем лезет в свою сумку и достает тетрадь, садясь на коврик рядом с кроватью,и делает глоток.
Я подхожу к стерео и включаю Linkin Park, достаточно громко,чтобы басы пробрали меня до костей.
— А где твой телевизор? — спрашивает она.
Я сажусь на ковер рядом с ней.
— У меня его нет.
— А как же тогда ты смотришь Исторический канал?
Мне действительно нужно быть более осторожным.
— Он был, но сломался.
— А, — говорит она, вытягивая «Гроздья гнева» из сумки. — Итак,что, по-твоему, нужно сделать Тому?
— Сразу отправиться за решетку. — А потом и в Ад. — Как вМонополии, раз — и через все поле в тюрьму[23].
Фрэнни нервно допивает свое пиво.
Я поднимаюсь с пола, направляясь в сторону холодильника, ичерез секунду возвращаюсь с еще двумя бутылками. Садясь и протягивая ей одну изних, я «случайно» провожу пальцами по внутренней стороне ее запястья. Ее глазараспахиваются, а дыхание перехватывает. Реакция на мое горячее прикосновение?Или нечто большее?
Имбирь... Ммм...
Это намного лучше... Прямой подход. Очевидно, мой прошлыйплан — полный отстой. Я должен был все исправить, так что, совсем чуть-чуть воздействовална нее силой после английского. И вот она. Здесь. Со мной.
Наедине.
Горячий поток электричества проходит сквозь мое тело, когдая представляю открывающиеся передо мной возможности...
Она смотрит на меня и делает еще один глоток пива.
— Ну, и почему ты так жесток к Тому? Что он тебе сделал?
