Баллы вернется.
Берды хотел было еще что-то сказать, но запнулся и замолчал.
Мерген это заметил и посмотрел на парнишку:
— Случилось что-нибудь?
— В селе все живы, здоровы, Мерген-ага. Но…
— Что «но»? Если случилось какое-то несчастье, расскажи.
— Нет, Мерген-ага, ничего не случилось.
— А кто меня вызывает?
— В сельский Совет зовут.
— Но кто именно?
— Не знаю. Вызывает, вероятно, недобрый человек. Всех, говорят, кто к нему приходит, куда-то уводят.
— Значит не меня одного вызывают?
— Многих.
— Э, Берды-джан, это хорошо, если вызывают многих. Говорится же: «Со всем народом и горе не в горе». Если зовет председатель сельского Совета, надо идти. Хороню бы Баллы повидать.
— Мерген-ага, не ходите, не к добру этот вызов. Ни за что придерутся. Никто лучше вас не знает в этих горах таких мест, где можно переждать. Живите себе там, охотьтесь, а я вам буду носить еду, заботиться о вас. Мерген-ага. А потом все само собой прояснится и не нужно будет скрываться.
— Нет, Берды-джан, так не пойдет. Если власти вызывают, надо являться. Говоришь, арестуют? Но так же как арестуют, так и выпустят. Какой у нас может быть грех перед властью.
— Мерген-ага, Сахатмурадова, Айтакова, Атабаева забрали. Нашего Ходжамурада Атаева тоже…
— Ну, если уж такие люди откликнулись на вызов, то нам и подавно следует это сделать. Конечно, могут по ошибке и арестовать. Но затем обязательно разберутся и невиновных отпустят. Таких государство не бу дет держать в заключении. Ну, я пошел, до свидания, Берды. Передай привет Баллы, пусть не тревожится, я скоро вернусь.
И захватив свое ружье, Мерген зашагал к селению.
* * *
Каждое посещение заставы доставляло Баллы удовольствие. Он чувствовал себя здесь как в кругу родных или близких. Пограничники любили Баллы. Он учил их читать следы. Рассказывал им, как выслеживал не только верблюдов… Вот и на этот раз он с удовольствием побывал на заставе. Вместе с другими стрелял из оружия по мишеням, участвовал в беге с препятствиями. И сегодня на соревнованиях присутствовал сам начальник заставы.
Парень возвращался к своему кошу с добрыми воспоминаниями о занятиях на заставе. «И в этот раз я стрелял не хуже других. Сухов, кажется, остался доволен. А в беге на дальнее расстояние даже кое-кого превзошел. Я чабан. Днем и ночью брожу в горах, где не только к ходьбе, но и к бегу привык».
А самое интересное это рукопашный бой. Ну и ловкие есть ребята. Ни за что не даются в руки. Красноармейская же лопатка некоторым служит и шитом от пули, и холодным оружием. Теперь я все это знаю и сам умею. Приду, расскажу отцу. И он останется доволен.
Настроение у Баллы было хорошее. Он и не заметил, как одолел дорогу от заставы до «Хозлука». Стало темнеть. Овец уже вернули в загон. Во-он там у разведенного огня, наверно, сидит отец и пьет чай. Акбай, узнав хозяина, кинулся навстречу.
— Баллы, ты? — послышался полудетский знакомый голос.
— Да, это я, Берды.
— А где же отец?
Берды не ответил на вопрос, и Баллы, войдя в кош, снова спросил:
— Где же все-таки отец? Хочу рассказать ему про свои дела на заставе. Я там бегал, стрелял, Сухов сам…
Берды прервал его каким-то очень печальным голосом:
— Баллы, отца твоего вызвали в сельсовет. Меня за ним прислали. Он давно ушел.
— А что там в сельсовете?
— Не знаю. Многих вызывают. Я его очень просил: не ходите, наверно, не к добру вызывают.
— Как это «не к добру»?
— Всех вызванных, говорят, задерживают.
— Почему это отца станут задерживать? Его не раскулачивали, прав не лишали…
— Не знаю.
Сын встревожился:
— Я поеду в село, постараюсь без надобности не оставаться там долго. Ночью костер не гаси. К огню никакой волк не подступится.
Баллы торопливо ушел. Но так и не увидел своего отца ни в сельском Совете, ни дома. И где он, и что с ним — никто толком не знал.
Баллы взял в руки кривую палку отца и двое суток, понурив голову, ходил за овцами. За продуктами поехал Берды. Он с нетерпением ждал его возвращения: «Может, привезет новую весточку».
Вернувшись, Берды, не ожидая вопроса, сообщил:
— Дома у вас все живы, здоровы. Поезжай, Баллы, и ты в село. Разузнаешь об отце, с женой, повидаешься с дочкой. Они сильно соскучились по тебе.
— Берды, какие вести об отце?
— Все по-старому, новостей никаких. Отца в селе нет. Он, говорят, и не приходил туда. Может, он, все-таки, бежал.
— Куда и от кого бежал? — пожал плечами парень. Задумался. Вспомнил детей. «И дедушки нет, и я не приезжаю. Наверное, они скучают…
— Берды, ты посматривай тут за овцами, а я, пожалуй, поеду в село. Повидаю детей, об отце постараюсь что-либо узнать. Может, разведаю, где он сейчас. Ночь тебе опять придется провести одному. Но завтра я обязательно вернусь.
— Хорошо, Баллы. Обо мне и овцах не беспокойся.
Баллы отправился в село. Шел, не поднимая головы, и все думал, думал.
Солнце только взошло, когда он стал подходить к селу. Листья на деревьях пожелтели и начали опадать. Возвращаются коровы. Баллы, молчаливый и хмурый, шел по улице, отшвыривая ногой попадавшиеся на пути камешки. Никому нет дела до его возвращения. Каждый занят своими заботами Кто доит вернувшуюся из стада корову, кто дает овцам траву…
Недалеко от дома за спиною послышался вроде бы знакомый голос:
— Вот, кстати, пришел, сегодня вечером комсомольское собрание. Ты обязательно должен на нем быть. Мы уже несколько раз хотели обсудить твое дело, но поскольку тебя не было, все откладывали.
Это был кривой Реджеп. Секретарь комитета комсомола.
— Хорошо, Реджеп, вот схожу домой, повидаю семью и приду, — ответил ему Баллы.
Дверь оказалась на замке. В этом доме, по словам сельчан, раньше жил не весьма удачливый молоканин. Он куда-то уехал, бросив каменный лом, где было несколько тесных, прохладных комнат. Их маленькие окошки немного пропускали света. Баллы сел на ступеньки, ведущие к веранде. Отец его не очень охотно сюда вселялся. Может потому, что здесь жил один неудачник. И предчувствия отца подтверждаются. Неизвестно, где он сам сейчас находится. «Скорее достроить бы новый дом».
«…Будут рассматривать мое дело на комсомольском собрании. Какое такое дело? Что я совершил? Членские взносы плачу вовремя. Правда, не на всех собраниях бываю. Я ведь чабан, постоянно в горах». От этих раздумий не заметил даже, как пришла с ребенком Дурсун. Дочка бросилась к отцу. Взяв ее на руки, Баллы поднялся со ступеньки, поздоровался с женой.
— Дурсун, арма, тяжела ли
