любил, но…
– Он там. – Роберт указал на простыню и, наконец, выпустил её руку. Девушка напряглась.
– Который?
– Вон тот, у стены, – проинформировал Гриша. – Я даже сразу не понял, откуда его знаю, а потом – как обухом по голове – вспомнил его старые фотки…
– Ну и что тут такого? Ваш дед воевал в этих краях, вполне возможно, попал в больницу. Я, конечно, понимаю удивление, но…
– Не воевал он в этих краях, – медленно произнёс Роберт. – Я его боевой путь наизусть знаю, его тут и близко не было.
– Так, может, вам показалось?
– Сразу двоим? – Он всё же поднялся, заново поставил фильм и в нужном месте как следует всмотрелся в родное лицо. – Точно он, прям такой же, как на фотографиях.
В подсобке воцарилась тишина. Александра, глядя на молодого солдатика, определённо видела некоторое семейное сходство с Лепатовыми, но сказать наверняка, являются ли они родственниками, не могла. Слишком плохое качество плёнки, слишком отдалённые кровные узы, слишком неудобный ракурс, слишком много этих «слишком»…
Однако Роберт и Гриша, похоже, не сомневались. Девушка задумалась о том, смогла бы она вот так же узнать на старой плёнке своего деда, и поняла, что в её случае не стоит даже и пытаться. Выходит, предок Лепатовых был человеком выдающимся и очень близким своим внукам. Но о его пребывании в скромной больнице не знали даже они. Факт вроде бы не самый значительный, и вполне понятно, что фронтовик не нашёл нужным рассказывать потомкам о том, как лежал в госпитале, но на Роберта просто жалко смотреть.
Выглядел он поникшим, задумчивым и каким-то уязвимым. Чувствовалось, что всё, что он знал о своём деде, теперь подвергается сомнению, а в голове происходит некое подобие перестройки. Гриша не казался настолько шокированным, но тоже смотрелся не лучшим образом.
– Слушайте, – осторожно начала девушка, – ну не сказал вам дед, что был в больнице, так и что с того? Ему просто хотелось выглядеть в ваших глазах неуязвимым героем.
– Он рассказывал нам всё, – упёрся Роберт. – И про то, как ранен был, – тоже. Только было это не здесь, а под Орлом.
– Ну, а лечился тут. Ты же не знаешь, куда его направили.
– Знаю, он там свою первую жену подцепил.
Гриша ничего не говорил, но угрюмым молчанием подтверждал слова брата. Было понятно, что у Лепатовых рушится мир.
– Вы что, каждый его шаг изучили? – начала злиться Александра. – Война – дело такое: сегодня здесь, завтра там. Ну, перебросили вашего славного предка сюда на несколько дней или недель, разве это что-то меняет? Ведёте себя как дети.
– Саша, это серьёзно, – медленно сказал Роберт, вдруг назвав её уменьшительным именем. – Я долго изучал дедов фронтовой путь и могу с уверенностью назвать места, в которых он был.
– Он и даты назовёт, – поддержал младший Лепатов. – Робертио из тех людей, кто с ума сходит по своим предкам и их славным подвигам. Он мог бы диссертацию написать.
– Так чего ж не написал?
– Времени не было, – на полном серьёзе сказал мужчина. – Не могу поверить, что дед нам врал.
– Не врал, а немного не договаривал, – поправила Александра. – Нашли к чему придраться. Старик, небось, и думать забыл о столь незначительном факте в своей биографии, а вы устроили…
– Не мог он забыть.
– Может, это вообще не он тут лежал. Заехал, скажем, друга навестить. И уж точно никак не подозревал, что спустя семьдесят лет два любимых внука будут обвинять его во лжи.
Роберт едва заметно позеленел и прислонился к стене. Обрадовавшись, что её слова возымели действие, девушка не без удовольствия продолжила измываться над друзьями, однако вскоре остановилась, заметив, что и Гриша тоже чувствует себя как-то неладно.
– Да что с вами такое?
– Ты сказала, что он заехал навестить друга, – сосредоточенно глядя на Александру, начал Роберт. – А что, если не друга, а как раз наоборот?
– Намекаешь, что ваш дед общался с отпрыском Кшиштофа?
– Скорее допрашивал, – с некоторой гордостью влез Григорий. – Дед не стал бы нам рассказывать только о том, чем совсем не мог бы гордиться, а это – как раз допрос.
– Ещё придумай, что он разведчиком был.
– Может, и был, – неожиданно кивнул Роберт. – Я ещё в юности об этом подумывал, когда изучал его биографию. Есть там некоторые моменты… В общем, я вполне допускаю, что деду что-то такое поручали.
– Какой смысл допрашивать мальчишку? Он не знал ничего.
– Так допрашивать дед мог кого угодно, а сын Кшиштофа просто… Неужели они были знакомы?
– Мы даже не уверены, что поляк здесь был, – попыталась Александра вернуть Лепатовых на землю. – Самое разумное, что мы сейчас можем сделать – снова поговорить с Алёной Ильиничной. Она здесь работала и была влюблена в вашего деда. Если бы он тут появлялся…
– А мы теперь точно знаем, что появлялся, – медленно кивнул Роберт. – Почему она нам сразу об этом не сказала? О том, что приезжал в мирное время, упоминала, а вот об этом, – он указал на ставшую тёмной простыню, – отчего-то нет.
– Могла элементарно забыть, у стариков память очень своеобразная. Какие-то моменты всплывают внезапно, другие исчезают насовсем.
– Вот об этом мы у неё и спросим, – кивнул мужчина, отключая уже не работающий проектор.
Вернув имущество директору, молодые люди прошествовали к Алёне Ильиничне, которая, впрочем, узнала их далеко не сразу. Пока Лепатовы старались объяснить, что уже наносили ей визит, Александра разглядывала старушку, пытаясь сообразить, что в ней не так. Внешне пенсионерка, естественно, не изменилась, внутренне тоже не вызывала никаких подозрений, однако девушка отчётливо понимала, что что-то стало другим. Во всём облике ей мерещилось какое-то скрытое злорадство, а светлые, почти выцветшие глаза смотрели на мир чересчур трезво для женщины её лет. Неужели у неё действительно такие проблемы с памятью? Конечно, болезни настигают и более юных особ, однако во время первой встречи Алёна Ильинична произвела впечатление вполне нормального, адекватного человека.
Наконец вспомнив молодых людей, старушка осведомилась о здоровье их почившего деда, чем ввела Лепатовых в некоторый транс, и попросила передавать родственнику привет. Пообещав непременно это сделать, Роберт поднялся и потянул за собой остальных.
– Только мне показалось, что её здоровье серьёзно подорвалось с нашего прошлого визита? – вкрадчиво осведомился он, посматривая почему-то на девушку.
– Со здоровьем у неё порядок, – отозвалась Александра, – а вот с актёрскими способностями – не очень. Что происходит?
– Хотел бы я знать.
– Думаю, её успели завербовать враги, – очень серьёзно предположил Гриша. – Нам следовало предвидеть такую возможность, а теперь бабка упущена, и всё пропало.
Роберт усмехнулся, но вышло у него это как-то печально. Александра подумала, что его брат может быть не так уж далёк от истины, и тоже загрустила. Что за неведомые враги и чего им нужно, оставалось тайной, на разгадку которой могло уйти очень много времени. Даже слишком много. Пока молодые люди предавались лёгкому отчаянию, девушка устроилась на заднем сиденье машины и с неподдельным интересом полюбопытствовала:
– Куда теперь?
– К приятелю Евгении, – решительно сказал Роберт. – Кто-то рылся в архиве до нас, и претендентов на победу в этой номинации не так уж много. Один сидит в полиции и для нас пока, увы, недоступен, зато другой имеет все шансы.
– Потому что работает тут дворником?
– А тебе этого мало?
– Доступ есть, возможность есть, мотива не хватает, но какой-нибудь да сыщется при желании, надо только вежливо побеседовать с этим типом. Кстати, выдать указания Алёне Ильиничне тоже мог именно он.
– А если он сейчас на работе?
– Ты его видела? Вот и я нет. Значит, будем искать дома. – Роберт решительно завёл машину. – Самому интересно, с чего он вдруг рабочий день прогуливает.
Вскоре выяснилось, что погуливает он его не дома – на звонки Костик категорически не отвечал, шторы на окнах были задёрнуты, на человеческое присутствие ничто не указывало.
– Этот-то куда подевался? – возмутился Гриша. – Управляющего хоть вампирша утащила, а с дворником – что? Или в городе начинается повальный мор?
– У нас есть все шансы это выяснить. – Александра пошарила рукой на козырьке
