церковь из воску чистого, как лампадка на солнышке светится.
— Ну, спасибо тебе, добрый молодец! Каких слуг у меня ни было, а никто не сумел лучше тебя угодить. Есть у меня двенадцать дочерей — выбирай себе в невесты любую. Угадаешь до трех раз одну и ту же де́вицу, будет она тебе женою верною, не угадаешь — голову с плеч!
«Ну, это дело нетрудное», — думает Иванушка. Идет от царя, сам усмехается.
Увидала его Василиса Премудрая, расспросила про все и говорит ему:
— Уж больно ты прост, Иванушка. Задача тебе задана нелегкая. Обернет нас батюшка кобылицами — и заставит тебя невесту выбирать. Ты смотри-примечай: на моей уздечке одна блесточка потускнеет. Потом выпустит он нас голубицами. Сестры будут тихонько гречиху клевать, а я нет-нет да и тряхну крылушком. В третий раз выведет он нас девицами — одна в одну и лицом, и ростом, и волосом. Я нарочно платочком махну. По тому меня и узнавай.
Как сказано, вывел морской царь двенадцать кобылиц одна в одну — и поставил в ряд.
— Любую выбирай!
Поглядел Иван зорко, видит, на одной уздечке блесточка потускнела. Схватил он за ту уздечку и говорит:
— Вот моя невеста.
— Дурную берешь! Можно и получше выбрать!
— Ничего, мне и эта хороша.
— Выбирай в другой раз!
Выпустил царь двенадцать голубиц — перо в перо — и насыпал им гречихи.
Приметил Иван, что одна все крылушком потряхивает, и хвать ее за крыло.
— Вот моя невеста!
— Не тот кус хватаешь — скоро подавишься! Выбирай в третий раз.
Вывел царь двенадцать девиц — одна в одну и лицом, и ростом, и волосом.
Увидел Иван, что одна из них платочком махнула, и схватил ее за руку.
— Вот моя невеста!
— Ну, братец, — говорит морской царь. — Я хитер, а ты еще похитрей меня! — И отдал за него Василису Премудрую замуж.
Ни много, ни мало прошло времени, стосковался Иван по своим родителям, захотелось ему на святую Русь.
— Что же ты не весел, муж дорогой? — спрашивает его Василиса Премудрая.
— Ах, жена моя любимая, видел я во сне отца с матерью, дом родной, сад большой, а по саду детки бегают. Может, то братья мои да сестры милые, а я их наяву и не видывал.
Опустила голову Василиса Премудрая.
— Вот когда беда пришла! Если уйдем мы, будет за нами погоня великая. Сильно разгневается морской царь — лютой смерти нас предаст. Да делать нечего — надо ухитряться.
Смастерила она трех куколок, посадила по углам в горнице, а дверь заперла крепко-накрепко. И побежали они с Иванушкой на святую Русь.
Вот утром ранехонько приходят от морского царя посланные — молодых подымать, во дворец к царю звать.
Стучатся в двери:
— Проснитеся, пробудитеся! Вас батюшка зовет.
— Еще рано, мы не выспались! — отвечала одна куколка.
Час прошел, другой прошел.
Опять посланный в дверь стучит:
— Не пора-время спать, пора-время вставать!
— Погодите. Вот встанем да оденемся, — отвечает другая куколка.
В третий раз приходят посланные.
Царь-де гневается, зачем они так долго прохлаждаются.
— Сейчас будем, — говорит третья куколка.
Подождали, подождали посланные и давай опять стучаться. Нет отзыва, нет отклика.
Выломали они дверь. Глядят — а в тереме пусто. Только куклы по углам сидят.
Доложили про то морскому царю. Разгневался он и послал во все концы погоню великую.
А Василиса Премудрая с Иванушкой уже далеко-далеко. Скачут на борзых конях без остановки, без роздыху.
— Ну-ка, муж дорогой, припади к сырой земле да послушай, нет ли погони от морского царя?
Соскочил Иван с коня, припал ухом к земле и говорит:
— Слышу я людскую молвь и конский топ.
— Это за нами гонят! — говорит Василиса Премудрая и оборотила коней зеленым лугом, Ивана — старым пастухом, а сама сделалась кудрявою овечкою.
Наезжает погоня.
— Эй, старичок, не проскакал ли здесь добрый мо́лодец с красной де́вицей?
— Нет, люди добрые, — отвечает Иван. — Сорок лет как пасу я на этом месте, — ни одна птица мимо не пролетывала, ни один зверь мимо не прорыскивал.
Воротилась погоня назад.
— Царь-государь! Никого мы в пути не наехали. Видели только — пастух овечку пасет.
Разгневался морской царь, закричал громким голосом:
— Эх вы, недогадливые! Скачите вдогон. Привезите мне овечку, а пастух и сам придет.
Поскакала погоня царская. А Иван с Василисою Премудрою тоже не мешкают — торопят коней. Полдороги позади лежит, полдороги впереди стелется.
Говорит Василиса Премудрая:
— А ну, муж дорогой, припади к земле да послушай, нет ли погони от морского царя?
Слез Иван с коня, припал ухом к земле и говорит:
— Слышу я конский топ и людскую молвь!
— Это за нами гонят! — говорит Василиса Премудрая.
Сама сделалась часовенкой, коней оборотила деревьями, а Иванушку — стареньким дьячком.
Вот наезжает на них погоня.
— Эй, батюшка! Не проходил ли мимо пастух с овечкою?
— Нет, люди добрые. Сорок лет я в этой часовенке служу. Ни одна птица мимо не пролетывала, ни один зверь не прорыскивал.
Повернула погоня назад.
— Царь-государь! Не нашли мы пастуха с овечкою. Только в пути и видели, что часовню да дьячка старого.
Пуще прежнего разгневался морской царь.
— Эх вы, малоумные! Вам бы часовню разломать да сюда привезти, а дьячок бы и сам пришел.
Снарядился он, вскочил на коня и поскакал вдогон за Иваном с Василисою Премудрою.
А те уж далеко уехали. Почитай, вся дорога позади лежит.
Вот опять говорит Василиса Премудрая:
— Муж дорогой! Припади к земле, не слыхать ли погони?
Слез Иван с коня, припал ухом к сырой земле и говорит:
— Дрожит земля от топота конского.
— Это сам царь морской скачет, — говорит Василиса Премудрая, и сделалась речкою. Коней оборотила речной травой, а Ивана — окунем.
Прискакал морской царь. Поглядел и с одного взгляда узнал, что за речка течет, что за окунь в воде плещется.
Усмехнулся он и говорит:
— Коли так, будь же ты речкою ровно три года. Летом пересыхай, зимой замерзай, по весне — разливайся.
Повернул коня и поскакал обратно в свое подводное царство.
Заплакала речка, зажурчала:
— Муж мой любимый, надо нам расстаться. Ступай ты домой, да смотри — никого не целуй, кроме отца с матерью. Коли поцелуешь, забудешь меня.
