расправил грудь, сделав глубокий вдох, — В общем, теперь, когда ты в курсе всего, могу я услышать твоё окончательное решение?
— Только после того, как узнаю имя злодея.
Елисей нахмурился. Его бледное лицо приобрело какое-то болезненное выражение, а губы искривились, будто к ним поднесли горькую микстуру.
— Зачем тебе?
— Я имею право знать. Судя по твоим словам, я могу подвергать и себя опасности, приютив добычу для монстра.
— Прекрати паясничать.
— Нет, серьёзно! Я просто хочу знать.
Елисей поднялся со стула, шагнул к окну и застыл перед ним, глядя на заснеженную улицу.
— Будь откровенен до конца, друг, — мягко произнёс Лев, и тепло в его голосе, должно быть, благосклонно подействовало на Елисея.
— Это профессор Круглов, — обернувшись, пробубнил он.
— Круглов? — Лев чуть не вывалился из кресла. — Круглов? — переспросил ещё раз, не веря ушам своим.
Нет, было немыслимо представить, что известный и уважаемый профессор натурфилософии, свихнувшись от ревности, превратится на старости лет в монстра с револьвером за пазухой. Да, профессор был уже в летах и к тому же прихрамывал на левую ногу. Никаких грехов в свете за ним никто никогда не подмечал. Разве что можно было упрекнуть профессора в излишней увлечëнности разговорами о науке.
— Он искусно скрывает своё истинное лицо негодяя под маской джентльмена, — со злостью выпалил Елисей, брызнув слюной.
— А ты уверен, что голубка не преувеличила ничего в своих рассказах? И ваши путешествия по гостиницам оправданы?
Стеклянные глаза Елисея застыли в немом осуждении.
— Сомнения не уместны. Ты доверяешь мне или нет? Что моё слово для тебя?
— Не кипятись, Еля.
— Ты поможешь? Дай уже ответ.
Льва чуть не передёрнуло от высоких ноток в голосе Елисея.
Он непредсказуем. Он пьян. Но… он мой названный брат, черт возьми.
Лев горько усмехнулся, чувствуя, что не сможет вот так бросить здесь друга. Еля, кажется, довёл себя бегством и выпивкой чуть ли не до паранойи. Оставлять его в таком состоянии определенно нельзя. Да, похоже, придётся за ним присмотреть, пока он не натворил каких-нибудь глупостей.
— Что ж, отпразднуем Рождество вместе! Тебе пойдёт на пользу свежий воздух. Забудешь о своих надуманных проблемах и…
Елисей не слушал, он подошёл ко Льву и, схватив обеими руками его ладонь, с чувством пожал её.
Лев даже немного опешил. Забытое воспоминание пронеслось у него в голове, на миг исказив реальность. Перед ним стоял сейчас не пьяный и взбудораженный Елисей, а восьмилетний Еля, улыбающийся во весь рот.
— Я предлагаю вам свою дружбу, потому что вы очень хороший молодой человек, — говорил ему белокурый голубоглазый мальчик.
— Я принимаю вашу дружбу с радостью, — серьёзно отвечал Лев, чувствуя себя ужасно взрослым…
Елисей резко отпустил руку Льва, и картинка из прошлого в секунду растаяла, явив перед взором постаревшее и осунувшееся лицо друга.
— Ты когда возвращаешься в поместье? — деловито спросил Еля.
— Думаю, что задержусь в городе на несколько дней. Нужно будет теперь подготовиться к Рождеству. Купить кое-что для праздника.
— Я дам тебе денег. Да, конечно, как я мог забыть про деньги. Я…
— Прекрати! Давай не будем сейчас решать ещё и финансовые вопросы.
— Хорошо, — Еля облегченно выдохнул. — Так значит, ты задержишься в городе дня на три — четыре? Мы с Марго приедем в Рощу через неделю после тебя. Нельзя, чтобы нас видели вместе. На всякий случай.
— Заметаешь следы, — констатировал с усмешкой Лев. — Кстати, а когда голубка вернётся с прогулки? Хочу познакомиться с ней.
— Не обязательно дожидаться её сейчас. Совсем не обязательно. Не смею тебя больше задерживать сегодня. Увидимся ещё до отъезда или уже по приезду… Тогда и познакомитесь.
— Ну, как скажешь.
…Спустя несколько дней, подъезжая к Берёзовой Роще, Лев ощутил в груди приятное волнение. Это показалось ему странно.
Неужели он скучал по этому дикому месту?
Во дворе его встретил Гришка, поклонился хозяину и принял лошадь. В передней собрались слуги. Марфа Прокофьевна радостно щебетала и обещала, что скоро подадут ужин. Среди встречающих была даже. Как там её? Кажется, Нюрка. Помощница реставратора. Но где же сама Дарья Владимировна? Не вышла встретить его. Она не обязана. Да, это, пожалуй, совсем не уместно.
Могла бы и выйти.
Отдохнув с дороги, Лев позвал к себе в кабинет экономку.
— Расскажите мне новости, Марфа Прокофьевна.
— Всё у нас благополучно, барин. Закончили с покраской. А самое главное — доставили в ваше отсутствие наконец-то рамы после ремонту. И теперича уж точно мороз нам не страшен. Двойные рамы везде теперича вставили! Во всём доме, — с гордостью объявила она.
— Отличная новость! Вот это действительно хорошо.
— Да, барин.
— Все живы, здоровы? Никто из слуг хворать не придумал?
— Что вы! Мы себя бережём. Я и за этим слежу.
— Рад слышать.
— Знаете, только, пожалуй, мастерица эта по картинам будто бледна да молчалива излишне. Но на счёт бледности я не уверена. Через пятно-то углядеть цвет лица сложно у ней. В общем, может, она захворать и умудрилась, но точно не скажу за то.
— Вот как… А ужин когда?
— Так, всё готово! Велю подавать?
— Да, и пригласите… — Лев замолчал в нерешительности. Осуждал странное поведение Елисея, а сам не лучше! Только Елю понять ещё как-то можно. А вот его?
— Что, барин, позвать рябую к ужину?
— Просил же не называть её так!
— Каюсь, барин, — Марфа Прокофьевна испуганно округлила глаза. — Язык проклятый без костей. Ещё раз такое враг мой учудит, я его сама отрежу! Вот вам крест на то! Так позвать её к ужину?
— Нет. Я… Велите подавать приборы на одного.
— Слушаюсь, барин. Что-то ещё?
— Ничего. Ступайте.
Следующее утро прошло в бестолковой маете. Лев ходил из одного конца дома в другой, пытаясь понять, что можно успеть починить до прихода Рождества, а что лучше совсем не трогать и оставить как есть. В итоге ноги привели его к мастерской, где должна была-таки кипеть реставрационная работа.
Лев, постучав, толкнул тяжёлую дверь, которая легко поддалась и отворилась молча.
Значит, Гришка смазал петли. Это хорошо.
В комнате стало намного уютней, после последнего его посещения: чище и просторней. А ещё сильно пахло красками. За дубовым столом, спиной к двери, работала Дарья Владимировна. Волосы её были убраны в высокий пучок, из которого на шею падали мягкие пряди. Упершись локтями в стол, она сидела, положив подбородок на ладони. Поза её показалось неестественной, и Льву понадобилось несколько секунд, чтобы понять в чем дело.
А мастера, однако, поймал в свои сети коварный Морфей!
Неожиданно голова Дарьи Владимировны соскользнула с руки, и она очнулась. Протерев глаза, потянулась, как кошка,
