Феррун молча скатился с лошади и вытащил меч, не доверяя волчьей дружбе. Сливающиеся с темнотой звери вышли из-за могучих сосен и остановились в отдалении, не нападая. Амирель попыталась спуститься сама, но задеревеневшее от долгой скачки тело не слушалось. Феррун одной рукой стянул ее с седла, и она встала нараскорячку, не в состоянии свести ноги вместе.
– И что это за фокусы? – он никак не мог взять в толк, что это с ней. – Что ты делаешь?
– Встать не могу! – она сердито притопнула ногой, пытаясь восстановить кровообращение, и пошатнулась.
Она бы непременно свалилась, но ближний волк подскочил к ней и подставил бок для опоры. Амирель вцепилась в его густую шерсть и выдохнула:
– Спасибо! – присмотревшись, не увидела вожака и спросила, старательно его представив: – А где самый главный?
Волк печально опустил морду, почти коснувшись ею земли.
– Убит? – неверяще спросила она. – Как так?
Волки молчали. Феррун со звоном убрал меч в ножны и вгляделся в чащу.
– Похоже, на волков была облава и ушли далеко не все. Их гораздо меньше, чем раньше.
Новый вожак стаи посмотрел на него так, будто хотел сказать, что все так и было. У нее на глаза навернулись слезы. Было так жаль волка, будто она прощалась не просто с другом детства, а со всем тем, что ей было дорого: снова со старшим Холлтом, родными и вообще с родиной.
– Ладно, я вижу, ты вообще не можешь ни стоять, ни сидеть. Отдыхаем. – пожалевший ее Феррун отвязал ее мешок, положил на землю.
Потом разнуздал и расседлал Агфе и спросил у волков:
– Где здесь вода?
Один из них пошел вглубь леса, постоянно оглядываясь на него. Феррун поманил кобылку за собой, и они ушли. Амирель попробовала наклоняться и приседать, возвращая ногам и спине подвижность, но всю поверхность тела кололо острыми иголками, вышибая из глаз слезы. Вернувшийся Феррун посмотрел на нее, выругался и принялся разминать ее ноги, руки и спину своими сильными руками.
Через несколько минут, во время которых она стояла, сжав губы так, что они побелели, ведь Феррун не стал бы терпеть ее стоны, члены начали-таки шевелиться.
– Иди к воде, умойся, волк покажет тебе воду.
Ручеек с холодной прозрачной водой оказался поблизости, всего-то за парой высоких сосен. Она умылась, напилась и под надзором того же волка, потому что уже совсем стемнело, и она боялась потеряться, вернулась обратно.
Феррун лежал на спине, закинув руки за голову. Агфе паслась неподалеку, не реагируя на устроившихся рядом волков. Заметив слезы на глазах Амирель и покрасневший нос, он вытащил из кармана королевский указ и бросил ей.
– Гордись! Ты теперь маркиза! – высокий титул звучал в его устах, как насмешка.
Некрасиво шмыгнув носом, она пробормотала:
– Кто-кто я? – и развернула узкую трубочку. Быстро пробежав запись глазами, сжала губы и с остервенением порвала бумагу на мелкие части. Раскидав обрывки по елани, села рядом с мужем.
– Ты говорила что-то про еду? – лениво повернул он к ней голову. – Или это просто для того, чтобы остановиться?
– Я взяла из купеческого дома хлеба и вяленого мяса. Немного, но на ужин хватит. Доставать?
– Доставай. Неизвестно, когда нам придется есть в следующий раз. Что-то у меня нехорошее предчувствие.
– У тебя тоже? – Амирель вскинула голову от развязываемого мешка, где сверху был уложен пакет с запасенной ею едой и прошептала: – Мне всюду чудится плохое.
Достав еду, она дала кусок хлеба с мясом мужу, второй взяла себе.
Вонзив зубы в мясо, Феррун выговорил:
– Молодец, запасливая ты. Мне бы это и в голову не пришло. Хотя именно для этого и нужны жены.
– Для того, чтоб мужей кормить? – Амирель опустила засмеявшиеся глаза.
– Естественно. А для чего же еще?
Пояснять она не стала. Поев, Феррун снова устроился на земле между двумя холмиками и позвал жену:
– Иди, ложись рядом. Я за тобой бегать по неудобице не собираюсь.
Бросив под голову мягкий мешок, она устроилась рядом с ним, прижавшись к нему для тепла спиной, и со смешком спросила:
– А по удобице будешь за мной бегать?
– Нигде не буду, вот еще! – ее вопрос показался ему несуразным. – Ты спать собираешься или дальше поедем? Мне ведь темнота не помеха. Так же как и Агфе.
Она вмиг присмирела. Закрыла глаза и тут же провалилась в сон. И наверно от неудобной позы или слишком близкого соседства крепкого парня ей приснился неприятный сон. Тот же сероглазый красавец смотрел на нее болезненно-разочарованным взглядом и шептал:
– Как ты могла? Как ты могла?
Амирель пыталась что-то ему сказать, как-то оправдаться и не могла. Открывала рот, но из него не доносилось ни звука. Проснулась от сильной руки, трясшей ее за плечо.
– Просыпайся, засоня, пора!
Заря только-только занималась, освещая густой лес призрачным розоватым светом. Поднявшись, она несколько раз зевнула, потом побежала умываться. Ледяная вода прогнала остатки сна, но чувство вины перед сероглазым красавцем осталось.
Вернувшись к Ферруну, застала его уже верхом на заседланной лошади с привязанным на крупе мешком. Волки полукругом расположились вокруг них, все ждали только ее. Протянув мужу руку, Амирель взлетела в седло, села на этот раз не по-мужски, а боком, и уже привычно уложила голову ему на плечо. Видимо, он тоже к этому привык, потому что, ничего не говоря, слегка ударил кобылку пятками по бокам, подавая знак к движению.
Хвойный запах бодрил, но Амирель закрыла глаза, пытаясь удержать в памяти образ мужчины из ее сна. Казалось, она навсегда запомнила твердое чеканное лицо, упрямые губы, такие дорогие серые глаза, но вот его черты принялись расплываться, таять, и осталось только ощущение сна и вызванная им вина, а представить лицо никак не получалось.
Но она была уверена, что непременно его узнает, если когда-нибудь увидит. Только вот к чему им видеться? Она же замужем.
Рука Ферруна тверже придержала ее за талию, Агфе напряглась, прыгнула, и Амирель открыла глаза. Они перемахнули большую реку, и скакали теперь по ее пологому берегу, тогда как другой, крутой, остался позади. Волки же догоняли их вплавь.
– Агфе умеет брать такие препятствия? – Амирель не могла поверить своим глазам. – Даже не верится.
– Она много чего умеет. Она не раз выручала меня в бою. И не только. – И он замолчал, что-то напряженно выглядывая впереди.
Амирель посмотрела туда же, но ничего не заметила. Лес и лес, ничего особенного. Но Феррун обеспокоенно скомандовал:
– Эй, волки! Сгоняйте-ка на разведку!
Волки как бежали за ними ровной рысью, так и продолжали бежать, будто не слыша команды. Он раздосадовано приказал:
