Стены коридора были удивительно ровными. Более того, онибыли не просто вырублены в горной породе, а аккуратно облицованы каменнойплиткой. Свод над головой ровно закруглялся, видно было, что его выкладывалискусный каменщик.
— Это не похоже на катакомбы первых христиан, —проговорила Маша, невольно понизив голос.
— Безусловно, — бодро отозвался Старыгин. —Значит, где-то недалеко должен быть выход.
Бодрость в его голосе показалась Маше ненатуральной. Крометого, она помнила, как глубоко под землю они спустились, и сомневалась вблизости выхода. Однако не стала спорить со своим спутником и двинулась вследза ним.
Свет фонаря выхватывал из темноты уходящие вдаль стеныподземной галереи. Шаги путников гулко отдавались в пустом коридоре. Вдруготкуда-то издалека донесся еще какой-то неясный звук.
— Тс-с! — Маша прижала палец к губам иостановилась. — Вы слышали?
Из темноты доносилось приглушенное расстоянием пение многихголосов.
— Там люди! — радостно проговорил Старыгин. —Я же говорил, что мы приближаемся к выходу! Пойдемте скорее!
Маша схватила своего спутника за плечо и прошептала:
— Вы когда-нибудь слышали, что под катакомбами святойПрисциллы есть еще какие-то, более глубокие подземелья?
— Нет, — Старыгин тоже понизил голос.
— Значит, те, кто там поет, тщательно скрывают тайнусвоего убежища и вряд ли обрадуются нашему появлению. Кроме того, вспомните,как нас заманили в каменный мешок! Так что давайте-ка не будем раньше временипривлекать к себе внимание!
Старыгин недовольно кивнул, признав ее правоту.
Дальше они двинулись крадучись, приглушив свет фонаря иосвещая только пол у себя под ногами.
Впрочем, скоро в коридоре стало светлее.
Впереди путников на стенах замелькали тусклые отблескипламени. Они двинулись еще осторожнее и через несколько минут увидели в стенепроем в форме полукруглой арки, из которого исходил колеблющийся багровый свет.
Подкравшись к этой арке, они осторожно заглянули в нее.
То, что они увидели, было пугающим и грандиозным.
Перед ними было огромное помещение вроде внутреннегопространства собора, освещенное укрепленными на стенах многочисленными факелами.Их дымный, мрачный свет отбрасывал на каменные стены подземного соборапугающие, фантастические тени. Внутри освещенного пространства находилосьмножество людей. Все они были одеты в длинные черные плащи с капюшонами,закрывающими лица. И все они пели.
Их хор был слаженным и звучным, но то, что они пели, вызвалоу Маши невольную дрожь.
Отчасти эта мелодия напоминала католический хорал, но в нейбыло что-то бесконечно древнее и страшное. Чувствовалось, что эта мелодиявозникла гораздо раньше всякой музыки и сложил ее не человек. Возможно, что-тобыло в ней от воя волков, окружающих свою добычу, или от завывания ветра вснастях обреченного парусника. Наверное, такие звуки раздаются по ночам надбескрайними болотами, над которыми носятся только бледные холодные огни, надболотами, в которых нет ничего живого. Вместе с тем было в этой музыке что-товеличественное и мощное, что-то бесконечно притягательное, какая-то древняягармония. Маша шагнула к арке, ей внезапно захотелось присоединиться к этимлюдям, хотелось влить свой голос в их хор…
Случайно скосив глаза, она увидела Старыгина. Его лицо былосовершенно бескровным, глаза уставились туда, в этот освещенный факелами зал, ион тоже медленно шел к арке…
К счастью, пение внезапно оборвалось.
Маша сбросила с себя наваждение, прижалась к стене иподтащила к себе Старыгина. Тот удивленно крутил головой и хлопал глазами, какбудто только что проснулся, точнее — очнулся от тяжелого кошмара.
— Что это было? — прошептал он, удивленно глядя наМашу. — Мне казалось, что я один из них.., что я бегу за кем-то побезлюдной равнине…
— Не знаю, что это было, — прошептала Маша, —но оно еще не кончилось, и нам нужно быть очень осторожными!
Тем временем в зале произошло какое-то движение.
На площадку в дальнем конце, перед возвышением, которое вобычном храме назвали бы алтарем, вышел человек. Как и все остальные, он былодет в черный плащ с капюшоном, но его отличали уверенные, властные движения.
Остановившись перед алтарем, он высоко поднял руки. В залетотчас наступила полная тишина.
— Братья! — воскликнул он гулким, звучным голосом,отчетливо разносившимся под сводами подземного собора. — Приближаетсявеликий момент! Скоро, очень скоро мы объединим в этих стенах три священныхначала, три священных элемента! Скоро на этом алтаре сольются воедино Образ,Кровь и Ключ!
Тогда раскроются врата могущества, и для каждого из нас небудет ничего невозможного! Безграничная власть, бесконечная сила и бескрайняясвобода!
Ему ответил радостный гул присутствующих.
Переждав, пока снова наступит тишина, он продолжил, нотеперь не по-английски, а на незнакомом Маше языке. Речь его стала ритмичной инапевной, как стихи или молитва. Маша повернулась к Старыгину и вопросительновзглянула на него.
— Это латынь, — прошептал реставратор, вслушиваясьв слова черного человека. — Что-то вроде молитвы, но вывернутой наизнанку,извращенной и страшной.
— Черная месса! — догадалась девушка.
— Не совсем, но что-то подобное.
Скоро молитва закончилась, и собравшиеся снова запели. Наэтот раз Маша и Старыгин были подготовлены, и странная песня не произвела наних такого неодолимого гипнотического впечатления. Да и закончилась она гораздобыстрее.
Люди в черных плащах выслушали краткое напутствие своегопредводителя и по одному удалились через арку в дальнем конце зала.
В подземном храме остались только двое сам «священник» и ещеодин человек, молча стоявший перед ним.
— Что скажешь, Азраил? — спросил священник. Каждоеего слово было отчетливо слышно благодаря удивительной акустике храма и полнойтишине, царящей в подземелье.
Тот, кого он назвал Азраилом, откинул капюшон. Машавздрогнула, узнав того человека, который был на присланной Мишкой Ливанскимфотографии, того человека, который сидел в такси в аэропорту, человека, которыйпреследовал их со Старыгиным. Узкое, худое лицо, похожее на профиль со стертойстаринной монеты. Разные глаза, странным блеском горящие в дымном светефакелов.
— Повелитель, она в наших руках! — проговорил онглухим, хриплым голосом. — Она и ее спутник попали в капкан и ждут, когдаисполнится ваша воля!
— Ты уверен, что это она? — проговорил«священник». Его лицо по-прежнему было скрыто капюшоном.
