никто не может войти в дом – если только его не позвали.
– Не понимаю, о чём вы.
Барнеби кивнул:
– А головой этого и не понять. Ярость, которую ты испытывал, – это ярость не твоя, а этого дома. Что-то его сильно разгневало.
– Но почему это почувствовал только я?
– Ты Аконит. Часть семьи, а потому и часть этого дома.
Ариан вдруг невольно вспомнил, как разозлился на Юри, когда они были здесь в прошлый раз.
– Вам нужно познакомиться, – заключил Барнеби и указал на закрытые деревянные дверцы перед собой. – Это домашнее святилище, такое же старое, как и сам дом, – спокойно сказал он. Дверцы покрывала витиеватая резьба. В узловатом узоре Ариан узнал пересекающиеся круги, в центре которых был изображён ключ с головкой, похожей на сову.
Над всем этим полукругом были вырезаны три слова: «Защищать, беречь, прятать».
Барнеби открыл обе створки, за которыми обнаружилось полукруглое углубление в стене.
– Здесь мы благодарим дом за защиту, безопасность и укрытие. Поминают здесь и предков, построивших этот дом. – Медленно, словно следуя какой-то установленной церемонии, Барнеби вытащил из пальто две ароматические палочки и воткнул их в керамическую вазочку, стоящую в святилище. Рядом с вазочкой нашлось место и для маленькой картины в рамке, для свечи и деревянной миниатюры, имеющей явное сходство с домом. Барнеби осторожно подул на ароматические палочки – и они тут же засветились. В воздухе разлился тяжёлый сладковатый аромат. Свеча загорелась сама по себе. Барнеби положил хлеб на пол перед собой и насыпал вокруг него соль. – Мы приносим хлеб и соль в знак благодарности за гостеприимство и защиту. – Он поставил в круг стакан с водой. – Мы приносим воду в знак чистоты наших намерений. – Барнеби сложил руки на коленях и закрыл глаза. С прямой спиной и скрещёнными ногами он напоминал монаха. Полы потёртого пальто лежали на полу у него за спиной как пара обтрёпанных крыльев. От него исходило невозмутимое спокойствие. – Закрой глаза и слушай.
Ариан неохотно закрыл глаза. Вначале он слышал только шорох. Он заметил, что успокоился и дыхание у него замедлилось. От ярости и волнения не осталось и следа. Он чувствовал, как через ноздри по всему телу пошёл поток воздуха. Он слышал постукивание картин о стены, скрип старых половиц. Ставни хлопали по оконным рамам. Где-то закряхтела старая деревянная балка. С резким визгливым звуком крутился на одной ножке стул. Бусины стеклярусной шторы, сталкиваясь, тихо побрякивали. Вокруг его головы шелестели страницы книг. Все эти звуки накатывали и отступали, смешивались друг с другом. Он уловил ритм в их накатывании и отступании. Они усиливались и затихали соразмерно его дыханию. Но было тут и что-то ещё. Звук, который он сперва не мог определить. Вместе звуки, казалось, составляли мелодию, которая значила больше, чем её отдельные части. За этими звуками он ощущал волю, словно дышал сам дом. Как шёпот среди шума. Шёпот, предназначенный только для него. Теперь он не сомневался, что слышит слова. Нет, не слова – одно слово. Ариан.
Он открыл глаза. Неужели он и правда слышал собственное имя? Он огляделся вокруг. Казалось, во всех углах что-то движется. Это мышь только что юркнула под шкаф или что-то просто в мышиной шкурке? Барнеби был по-прежнему глубоко погружён в медитацию. У его лица снова появилась та туманная дымка. В ладонях у него лежал пульсирующий шар света, очертаниями напомнивший Ариану ежа. Что-то проскользнуло и вокруг него самого. Он хотел обернуться в ту сторону, но тут внезапно все книги опустились на пол, стул прекратил вращаться, и картины снова тихо висели на стенах. Но женщины, изображённые на картинах, похоже, внимательно его разглядывают. Некоторые дружелюбно и с любопытством, другие – сердито и неприязненно. Внезапно все они повернулись к одному месту над святилищем. Внушительная каменная стена изменилась: по ней медленно пошли волны. Кругами расходясь от святилища, они перекатывались по всей стене так, словно кто-то бросил камень в пруд. Ариан поразился, что не испытывает никаких эмоций. Он ничего не ощущал, только фиксировал происходящее. Что-то защищало его от собственных чувств.
Теперь он различал в волнах зверей и руки и лица людей, ненадолго всплывающие, а затем снова уходящие на глубину. Потом из волн показалась голова в капюшоне. За головой последовало туловище. Над волнами всё выше поднимался некто белый как стена, закутанный в мантию. Многочисленные тонкие белые руки выталкивали существо из воды. Огромное, выше человеческого роста, оно всё росло и росло, и теперь Ариан мог заглянуть под капюшон. Сверху ему улыбалась пожилая женщина, а затем её лицо превратилось в лицо смотрящей на него с робостью юной дамы. Все лица были женскими, и они непрерывно менялись. Белая женщина теперь возвышалась над волнами по пояс, но одеяние её колыхалось, словно она находилась под водой. Одну из многочисленных рук она направила на Ариана. Он смутно чувствовал, что какая-то часть его хотела вскочить и убежать, но молча продолжал сидеть. Рука медленно опускалась к нему. Изящные тонкие пальцы, разжавшись, указали на него. Рука всё приближалась. Он ощутил, как на лоб ему лёг холодный палец. И вокруг стало темно.
Мерле, кладбище, вечер
– Но ведь про видео ты не серьёзно, да, Джес? – спросил Юри, когда они по ступенькам поднимались в дом. – Ты же знаешь, как Тиль носится с видеофильмами. Как-то раз он целый месяц не давал мне фильмы, потому что один после просмотра я не полностью перемотал на начало. В этих вещах с ним шутки плохи.
– Да пусть не выпендривается, всё равно пора переходить на диски Blu-Ray, – открывая дверь, ответила Джес, одарив его невинной улыбкой.
– Только, ради бога, не говори ему этого. В прошлый раз он на полтора часа закатил мне лекцию о преимуществах VHS. Я потом две недели не решался заглядывать в видеотеку! – с наигранным ужасом воскликнул Юри.
– Не парься, твоим пропуском я пользовалась так же редко, как в «Морском тролле» записывала покупки в кредит на твоё имя.
Юри удовлетворённо кивнул, а потом сообразил, что ещё это могло означать.
– Как это – ты записывала в «Морском тролле» в кредит?
Но Джес в ответ только хитро улыбнулась.
Когда они шли по коридору, всё было спокойно. Мягкий ковёр приглушал шаги, и Джес услышала в кухне какие-то звуки. Словно кто-то кипятит воду в чайнике.
– Ха, ты был прав,
