идеальным изломом. Расслабляясь после тяжелых смен, девушки курили и сплетничали, а из радиоприемников лились звуки джаза. На зеркала они клеили глянцевые фотокарточки Рональда Колмана, Спенсера Трейси и Кларка Гейбла, нередко оставляя на щеках своих любимцев следы от губной помады. В больнице Святого Иосифа работали медсестры со всего мира – с Филиппин, Кубы, Ямайки, из Америки, Ирландии, Либерии, Италии, монахини нанимали их через сеть своих школ. Откуда бы ни приехали молодые медсестры, они оставались преданы американским кинозвездам.
Можно сказать, в больнице Святого Иосифа существовали два сестринских ордена. Одни принимали обеты и носили монашеские облачения, тогда как другие шили себе модные платья, знали самые современные танцы, учили друг друга сносному английскому и французскому и делали друг другу прически.
Субботними вечерами, переодевшись и отложив рабочие дела, медсестры превращались в беззаботных молодых женщин. Вместо белой униформы они надевали свои лучшие платья. До самого восхода солнца Марсель пульсировал в ритме джаза, приправленного светской болтовней, а гул фабричных машин сменялся смехом. Девушки забывали обо всем на свете на танцплощадках, рассыпанных по побережью. Их партнерами становились моряки, пехотинцы и даже элегантные мужчины в костюмах, сшитых на Сэвил-роу[88]. Американцев медсестры прозвали «бирманцами», потому что от них пахло кедром и ванилью – ароматом американского крема для бритья.
В свободное от дежурств время Доменика и ее новые подруги любили прогуляться по городу. Они сидели возле фонтана у дворца Лоншан, катались на пароме до Старого порта и завершали выходной за столиком в кафе на Рю де Панье, потягивая ледяное шабли и закусывая нежными улитками, запеченными с чесночным маслом.
– Доменика, пойдем с нами. На пирсе будут танцы. Новый бэнд. – Стефани Арлетт, медсестра из Чикаго, никогда не упускала возможности повеселиться. – В клубе «Мистар».
Доменика отложила газету.
– Звучит заманчиво, но я сегодня останусь дома.
– Опять? – Стефани присела на кровать рядом с Доменикой. – Ты же не собираешься снова потратить выходной на то, чтобы написать своей матери?
– Для разнообразия я решила написать Dottore Претуччи.
– Он симпатичный?
– Он старый. Тебе не подойдет.
– Кто знает. – Стефани стянула с головы папильотки из лоскутков, на которые она обычно накручивала мокрые пряди, чтобы завить волосы, и тряхнула светлыми кудряшками. – Я готова выйти замуж ради денег.
– Это не самая плохая причина, – заявила, подпиливая ногти, Жозефина Бродёр, худощавая двадцатичетырехлетняя уроженка Ямайки.
Стефани надела свое нарядное платье из голубой органзы и попросила Доменику застегнуть ей молнию на спине.
– Ты точно не хочешь пойти с нами? – Жозефина осторожно натянула шелковый чулок. – Ты никогда не встретишь подходящего мужчину и не влюбишься, если будешь сидеть в комнате и марать бумагу.
– Может быть, Доменика и не хочет влюбляться.
– Никогда не поверю. – Жозефина справилась со вторым чулком. – Я трижды влюблялась. Это происходит примерно так: представьте, что вы стоите на самой высокой горе в мире и вас сталкивают вниз. Так вот то чувство, которое вы испытываете между моментом, когда вас толкают, и моментом, когда вы грохаетесь на землю, и есть любовь.
– А я влюблялась один раз, – призналась Стефани. – И надеюсь, что больше никогда его не увижу.
– Я не готова рухнуть с горы. Лучше посплю в свой выходной, – улыбнулась Доменика.
– Не хотела тебя пугать. – Жозефина села и пристегнула чулки к поясу. – Все люди разные. Может, когда ты влюбишься, это будет похоже на теплую ванну.
– Да я и не говорю, что в этом нет ничего прекрасного. – Стефани побрызгалась духами. – Все ужасно, только когда заканчивается. – Она проверила свою вечернюю сумочку. – И чем прекраснее чувство, тем сильнее разбиваешься. Но оно всегда того стоит.
Доменика пробежала глазами газету:
– «Арандора Стар»[89] причаливает сегодня вечером. Пишут, там будет кто-то из Вандербильтов[90]. И, возможно, кинозвезда Уильям Пауэлл. А завтра прибывает «Авилла» – все пять лайнеров «Блю Стар Лайн» спешат в Марсель.
– Когда привезут Кларка Гейбла, дайте мне знать. – Стефани провела щеткой по волосам. – Свои дурацкие корабли пусть оставят себе.
– Надеюсь, поезда никуда не денутся. Я хочу когда-нибудь вернуться домой, – тихо произнесла Доменика.
Жозефина бросила быстрый взгляд на Стефани и заговорила ласково:
– Ты обязательно вернешься. А пока надо наслаждаться жизнью. Мы со Стефани о тебе беспокоимся. Тебе стоит почаще развлекаться. Ни к чему использовать это глупое наказание священника как предлог, чтобы сидеть взаперти. Сестра Мари Бернар сказала, что ты можешь приходить и уходить когда захочешь. Это Франция, итальянские порядки здесь не действуют.
– Тебе не помешает свежий воздух. И это не значит сидеть у окна и пялиться на море. – Стефани задернула занавески, оставив окно открытым.
– Она права. Сходи прогуляйся. Посмотри на пассажиров на набережной. А потом расскажешь нам, во что одеваются модные девушки.
Доменика весело помахала им рукой:
– Va bene, девочки.
– Вандербильта прибереги для меня, – пошутила Стефани.
Они ушли, оставив в воздухе слабый шлейф духов My Sin и Joy. Много лет спустя аромат гардений и роз неизменно будет напоминать Доменике о Франции. Итальянской медсестре повезло обрести в Марселе настоящих подруг. Возможно, их сблизила любовь к их непростому делу или соседство и совместная работа побуждали полагаться друг на друга, но, как бы то ни было, Доменика нашла тех, кому могла доверять. Только ее соседки по комнате и сестра Мари Бернар знали причину ее появления в больнице Святого Иосифа, но их это совершенно не волновало. Доменика Кабрелли находилась далеко от дома, но она точно не была одинока.
21 марта 1939 года
Дорогая мама, я уже не так сильно тоскую по дому. Монахини, конечно, не дают нам скучать. Мы обязаны посещать мессу, и девочки из Африки ругаются с сестрой Мари Бернар по этому поводу. Они не католички и не видят в этом никакого смысла. Я говорю им: идите на мессу, опускайте голову и вспоминайте о том, что делает вас счастливыми. Они придумали несколько забавных сцен! Одна девочка на вечерней службе представляет, что готовит кокосовое молоко. Ты помнишь Жозефину? Она почти накопила денег, чтобы поехать в Нью-Йорк. Там она собирается работать в больнице Святого Винсента. Сестры пишут рекомендательные письма, чтобы устроить нас на работу. Всякий раз, когда они меня спрашивают, нужно ли мне такое письмо, я прошу отправить меня домой, в Виареджо! Стефани такая забавная. Она хорошая медсестра, но как только заканчивается смена, ей не терпится бежать на танцы или куда-то еще. Я сейчас обучаюсь экстренной помощи. Сестра Мари Бернар учит нас ухаживать за ранеными, хотя в Марселе почти не говорят о войне. Она считает, мы в любом случае должны уметь справляться с такими ситуациями. Как поживает папа? Напиши, пожалуйста. Альдо все еще на учениях в Калабрии. Мама, он прислал мне письмо! Он, кажется, изрядно повзрослел. Будем надеяться!
Ti voglio bene[91],
Доменика
На первом этаже общежития Доменика опустила письмо в ящик, стоявший на столе охранника, который мирно посапывал
