и, увидев ее окровавленные руки, я отстегиваю ее ремень безопасности и поднимаю ее. Я веду ее в туалет и, открыв краны, держу ее руки под водой, смывая кровь Киллиана.
Нахождение так близко друг к другу быстро наполняет воздух интимным чувством, и я бросаю взгляд на ее лицо. Глаза Уинтер на секунду встречаются с моими, прежде чем опуститься к раковине.
Впервые с тех пор, как я встретил ее, она выглядит уязвимой. До сих пор мне не позволялось что-либо чувствовать к Уинтер. Но, по крайней мере, на двенадцать месяцев она моя.
Когда она так близко ко мне, предвкушение начинает будить мое тело и сердце. После того, как я вытираю ее руки полотенцем, я притягиваю ее к своей груди и обнимаю ее.
Она стоит как вкопанная, и это заставляет меня пробормотать:
— Я сожалею о твоей потере.
— Я хочу, чтобы они все умерли, – шепчет она, поднимая руки по бокам от меня. Я чувствую, как она хватается за мою рубашку, а затем прижимается щекой к моей груди.
Уинтер… уязвимая и полностью зависящая от меня.
Это то, чего я жаждал. Чтобы она была в моей власти. Я просто не хотел, чтобы это произошло таким образом.
Я немного отстраняюсь и, положив палец ей под подбородок, приподнимаю ее лицо, пока ее глаза не фокусируются на моих.
— Мы убьем их всех, – обещаю я. – К тому времени, как мы закончим, ты действительно станешь кровавой принцессой.
Моей кровавой принцессой.
Огонь вспыхивает в ее глазах, и решимость застывает на ее лице.
— Нет. Я буду кровавой королевой.
Боже, все еще такая свирепая.
Это заставляет все, что я чувствовал к ней в Академии, вернуться с новой силой. Я бы ничего так не хотел, как завладеть ее ртом и ощутить ярость на ее языке, но сейчас не время.
Я собираюсь потребовать плату, которую она мне должна, как только мы окажемся на острове. Она будет согревать мою постель по ночам, а взамен я убью ее врагов.
Я буду владеть ее телом, ее разбитым сердцем, ее непоколебимым духом.
Я помогу ей занять подобающее ей место в семейном бизнесе, одновременно удовлетворяя свою тягу к ней.
Глава 15
УИНТЕР
Выходя из самолета, земля кажется мне чужой под ногами. Месяц назад это был мой дом. Все было знакомо.
Теперь это напоминание о том, что я потеряла.
Я держу голову высоко поднятой, когда иду к особняку. Входная дверь открывается, и Дана, экономка, начинает улыбаться, пока не видит троих мужчин позади меня. Ее глаза возвращаются к моим, и я вижу, как на ее лице появляются вопросы.
Я останавливаюсь перед ней и качаю головой.
— Это всего лишь я. Они мертвы.
Губы Даны приоткрываются от шока, и, не в силах заботиться о ее чувствах, я начинаю идти к лестнице. Я поднимаюсь по ним с тяжелыми ногами, и только когда я сворачиваю в коридор и скрываюсь из виду, я снова останавливаюсь.
Опустошение последних двадцати четырех часов превращает мое сердце в кровавое месиво в груди.
Мои ноги начинают двигаться, и я обнаруживаю, что открываю дверь папиной спальни. Мои глаза осматривают его вещи, и это усиливает непрекращающуюся боль в моей груди.
На протяжении всей моей жизни он в основном уезжал по делам, но время, которое мы проводили вместе, было бесценно.
Я вынимаю ключ из замка и, захлопнув дверь, запираю ее. Я подхожу к комнате Шона и вхожу внутрь.
Боже, я все еще чувствую его запах.
Я беру рубашку, лежащую рядом с корзиной для белья, и смотрю на нее.
Мне так жаль, Шон.
Мой подбородок начинает дрожать, когда слезы затуманивают мне зрение. Прежде чем они успевают упасть, я кладу рубашку в корзину для белья и выхожу из комнаты. Я запираю дверь, не желая, чтобы кто-то вторгался в их личное пространство.
Бросив взгляд налево, мой затуманенный взгляд фокусируется на двери Киллиана.
Каждый мускул на моем лице напрягается, когда меня переполняет печаль. Мои ноги сами находят дорогу к его комнате, и когда я толкаю дверь, тихое рыдание срывается с моих губ. Я вхожу внутрь и закрываю за собой дверь. Медленно я окидываю взглядом его безделушки и его любимое пальто, висящее на спинке стула.
На прикроватном столике только одна фотография в рамке. Это та, что сделала мама. Киллиан и я прогуливаемся по заднему двору нашего дома в Ирландии.
Вид его, такого молодого, с прямой осанкой и готовностью защитить меня, лишает меня последней силы воли. Слеза спиралью скатывается по моей щеке, и, прерывисто вздохнув, я оглядываю его комнату. Мой взгляд падает на его стереосистему, и, придвигаясь ближе, я проверяю, какой диск у него есть.
The Wailin’ Jennys.5
Я выбираю The Parting Glass и нажимаю воспроизведение.
Когда их гармоничные голоса наполняют воздух, я закрываю глаза, и начинают катиться слезы.
Киллиан.
Ты должен был быть со мной до самого конца.
Мой защитник.
Мой друг.
С самого моего первого воспоминания, ты был рядом. Каждый день.
Ты любил меня больше, чем кто-либо другой.
Как я, по-твоему, справлюсь с этим без тебя?
Ты не научил меня, как жить без тебя.
Моя печаль охватывает меня, когда мои плечи начинают подергиваться, и я позволяю себе оплакать потерю человека, которого любила больше всего на свете.
Когда звучат последние аккорды песни, я шепчу:
— Спокойной ночи, Киллиан.
Дверь за моей спиной с грохотом открывается, и я оглядываюсь через плечо, когда Дэмиен входит в священное пространство Киллиана.
— Я говорил тебе всегда держаться рядом со мной, – рычит он на меня.
Я поворачиваюсь к нему лицом, но все во мне слишком напряжено.
Взгляд Дэмиена скользит по моему лицу, а затем он сокращает расстояние между нами и притягивает меня к своему телу.
Все во мне хочет положить голову ему на грудь, но, зная, что я не могу, я отталкиваю его и пристально смотрю.
— Я не нуждаюсь в твоей жалости.
Его глаза встречаются с моими, и они не кажутся такими холодными.
— Ты понесла невыразимую потерю, Уинтер. Это не жалость. Это я показываю тебе, что ты не одинока. У тебя есть моя преданность.
— В твои должностные обязанности не входит утешать меня, – бормочу я, все еще пытаясь восстановить контроль над печалью.
Дэмиен просто смотрит на меня, а затем слегка наклоняет голову.
— Для меня это не просто работа. У меня есть
