Но ты, и все остальные, связаны ими всеми.
Я хотела швырнуть чем-нибудь в этого засранца, но у меня ничего не было в руках. Это все равно не сработало бы. Он только усложнил бы мне жизнь. Морской Полубог стремится раздавить меня.
Как будто он мог услышать мои мысли, его насмешливый взгляд встретился с моим отражением в зеркале, провоцируя меня напасть на него.
— И что я говорил о двух минутах? — Спросил он.
— Извините, мистер, — сказала я. — Но я не могу уследить за всем, что ты сказал. Ты много чего сказал. Возможно, ты слишком много болтаешь.
— Иди. Сейчас же.
Я посмотрела вниз.
— Сначала мне нужно натянуть свои ботинки.
Потом я заметила, что на мне пара носков до колен разного размера.
— Подожди, — сказала я. — Мне нужно сменить носки.
— Нет, не нужно, — сказал он, направляясь ко мне.
Он схватил меня за лодыжку и грубо сунул мою ногу в ботинок высотой по щиколотку, даже не потрудившись сначала проверить, подходит ли ботинок. Но он справился с работой. Затем он схватил меня за другую ногу.
— Эй, — запротестовала я, кладя руку ему на плечо, чтобы удержать равновесие, пока он пытался засунуть мою ногу во второй ботинок. — У меня носки разного цвета. Все заметят и будут смеяться надо мной.
— Мне похуй, если кто-нибудь будет смеяться.
— Конечно, тебе похуй. Это я их ношу.
— Если ты опозоришься, — сказал он, — винить тебе придется только себя. И это преподаст тебе урок о том, как быть своевременной и дисциплинированной.
Он встал, схватил меня за локоть и потащил из общественной бани, даже не дав мне времени поудобнее зашнуровать новые ботинки.
Я споткнулась рядом с ним.
— Поторопись! — Выругался он.
— Но я еще не завтракала. Не должна ли я, по крайней мере, выпить где-нибудь чашечку кофе или съесть пару пончиков? Я надеюсь, в Академии подают пончики.
— О. Ты напомнила мне, — сказал он. — За опоздание ты будешь наказана тем, что останешься без обеда. Если ты продолжишь игнорировать меня, твой ужин также будет вычеркнут из сегодняшнего рациона. Тот, кто даст тебе еду без моего разрешения, будет наказан вместе с тобой.
— Это несправедливо!
— Добро пожаловать в «Академию Полукровок», Princesa.
Он продолжал тащить меня за собой. Полубог шел так чертовски быстро, что мне пришлось делать три шага, чтобы соответствовать его широким шагам.
— Ты должен отпустить меня, — сказала я. — Я могу идти рядом с тобой своими ногами.
Он фыркнул, но продолжал держать меня за локоть. Я попыталась стряхнуть его, но безуспешно.
— Давай, дерись со мной, Мэриголд, если хочешь принять участие в публичной демонстрации, того как наказывают студентов Академии, которые не знают, как следовать правилам.
Я резко остановилась. Я ничего этого не хотела.
Я не хотела никакого внимания.
— Ты просто пытаешься найти предлог, чтобы прикоснуться ко мне, — сказала я. — Тебе не кажется, что это немного отчаянно?
— Хорошая попытка, Princesa, — парировал он. — Как будто твои слова имеют на меня какое-то влияние.
Но мои слова разозлили его.
Его челюсть сжалась, а темные глаза сверкнули.
— Я буду снисходителен к тебе только тогда, когда ты научишься быть уважительной и вести себя цивилизованно.
Темный огонь вспыхнул в моих глазах. Этот ублюдок требовал от меня хороших манер за столом, когда он даже не знал, что это такое?
Однажды он дорого заплатит. Но я бы не выиграла у такого могущественного мудака, сражаясь с ним лично. Мне нужно было играть грязно. Я найду в нем уязвимое место и нанесу удар.
Мы добрались до обширной площадки, где солдаты Доминиона патрулировали кампус. Группы старшеклассников упражнялись в стрельбе из лука и магии на тренировочном поле.
Все они прервали свои занятия, чтобы уставиться на нас с Пакстоном, разинув рты. Я полагала, что студент, которого тащит за собой Полубог, был в новинку в кампусе.
Никто не осмелился прийти мне на помощь. Моя лучшая надежда, Аксель, был за тысячи миль отсюда.
Пакстон даже не потрудился оглянуться по сторонам или признать, что все таращатся на нас.
Просто великолепно!
Теперь так много глаз стало свидетелями этого. Вся академия скоро узнает все о моем унижении. Деметра и ее головорезы наверняка собирались подсыпать соль на рану.
Я даже не могла огрызнуться на этого засранца и сказать ему, что мне не нравится, как все смотрят, как он унижает меня. Если бы я это сделала, он бы воспользовался этим.
Никто не любил публичного позора. Даже я. Итак, я высоко подняла подбородок, как будто для меня было честью, что меня тащит за собой Полубог.
Наконец мы оставили площадь позади и пошли по коридору.
— Отпусти меня, пожалуйста, Полубог Пэкстон, — сказала я тихим голосом. В моем тоне не было жара.
Он посмотрел на меня.
— Так мне больше нравится, — и он отпустил мой локоть.
Это была его безумная идея приручить меня. Он, должно быть, думал, что получил преимущество. Все, чего я хотела, это врезать ему ботинком по яйцам, но я попробовала это и потерпела неудачу.
Мы вошли в класс, который мог вместить по меньшей мере двести учеников, но присутствовало только пятьдесят. Мой взгляд скользнул по выжившим посвященным, включая Джека, Деметру и их приспешников.
Мои предсказуемые враги насмехались надо мной.
Елена поморщилась, а Нэт посмотрел на меня с сочувствием.
Профессор средних лет в черной мантии и широкополой шляпе немедленно прекратил свои изречения и поклонился Пакстону в поясе.
— Полубог Пакстон, — обратился он. — Для меня большая честь, что вы посещаете мой класс.
— Я привел к вам ученицу, которая пыталась прогулять урок, Фаулер, — сказал Пакстон, как будто я совершила смертный грех.
Я воздержалась от того, чтобы закатить глаза. Черт возьми, это был просто урок.
Как будто почувствовав, что я мысленно закатила глаза, Пэкстон снова переключил свое внимание на меня, и я напустила на себя невинный вид. Я не хотела, чтобы он сошел с ума прямо сейчас на глазах у всего класса, когда у меня не было прикрытия, такого как Аксель или даже Зак.
После сегодняшнего утра я поняла, что у этого сорванца вообще нет тормозов. Он был даже хуже меня.
Фаулер, вероятно, подумал о том же, потому что бросил на меня раздраженный взгляд, не понимая, почему Полубог стал бы беспокоиться о такой незначительности как я.
— Если ученица пропускает занятия, мы обычно уведомляем ее и заносим это в ее личное дело, — сказал Фаулер. — Если она продолжит в том же духе, мы исключим ее из Академии. В следующий раз я попрошу члена дисциплинарного совета
