Вильгельм ван Блейенберг, который одно время состоял со Спинозой в переписке, в 1674 году в своей книге «Истинность христианской религии» отзывался о «Богословско-политическом трактате» так:
«Эта книга полна любопытных, поистине ужасных откровений, которые могли быть почерпнуты лишь в аду. Всякий христианин и даже всякий здравомыслящий человек должен ощущать неподдельный ужас при чтении этой книги, ибо автор ее направляет все усилия к тому, чтобы разрушить христианскую религию и все надежды наши, на ней основанные, взамен чего он вводит атеизм».
Продолжает такого рода оценку труда Спинозы Мансфельд в книге, озаглавленной «Против анонимного «Богословско-политического трактата»:
«Автор построил здание своего атеизма с искусством сатаны. Он устанавливает единство между Богом и природой, между духом и материей. Его содержание не поддерживает мира в республике, но только мешает ему, и потому книга должна быть предана вечной тьме».
Как полагает Мансфельд, главный долг гражданина — это не содействие общественному благу, что утверждает Спиноза, но уважение к основам христианства. Особый гнев Мансфельда вызывает требование Спинозой свободомыслия: «Мир и спокойствие в государстве будут нарушены, — сокрушается он, — если будет позволено каждому распространять такие ложные идеи, как содержащиеся в трактате».
В конце книги автор обращается с молитвой к Богу, чтобы Он помог открыть глаза руководителям государства «и дал бы им силу и желание покорить всех заблуждающихся и вводящих других в заблуждение».
Именно эту книгу имел в виду Спиноза, когда говорил, что немногое, прочитанное им в одной из книг, выставленных в витрине, убедило его в том, что она не заслуживает чтения, и поэтому он решил оставить в покое и книгу и автора.
В 1674 году в Германии выходит книга профессора теологии Иоганна Музеуса под названием «Богословско-политический трактат» на весах истины». Автор отзывается о труде Спинозы в таких выражениях:
«Дьявол совратил великое множество людей, находящихся на службе у него и направляющих свои старания к тому, чтобы ниспровергнуть все, что есть в мире святого, Но можно, право, сомневаться, чтобы кто-либо между ними работал над разрушением всякого человеческого и божественного права с такой силой, как этот лжеучитель, рожденный на погибель религий и государства».
Спиноза молча, со спокойным, уверенным в своей правоте достоинством выслушивал все эти крики мрачного суеверия, бессильной злобы и жалкой посредственности, потому что в глубине души сознавал, что им сделан новый шаг на пути освобождения человеческой мысли от слепых авторитетов.
7
Как определили позднейшие исследователи, в эпоху Спинозы, при всем расцвете наук и просвещения, не было ученых со столь энциклопедическими познаниями, способных создать труд, который, подобно труду Спинозы, был бы настолько насыщен познаниями в самых разных сферах: в области библейской и талмудистской литературы, филологии, систематизированных политических воззрений, а также обладал математической ясностью изложения.
В списке литературы, использованной ученым при работе над «Богословско-политическим трактатом», значатся книги на еврейском, латинском, греческом, сирийском, испанском, итальянском, французском и голландском языках, А круг знаний, содержащихся в этих книгах, включает философию, математику, физику, механику, астрономию, медицину, историю, право, богословие и даже мистику.
Хотя буря, поднятая в Европе «Богословско-политическим трактатом», не лишила Спинозу душевного спокойствия и желания продолжать свое дело, все-таки она отбила у него охоту публиковать другие свои произведения, и они были изданы его друзьями уже посмертно.
Теперь он пишет, не беспокоясь о том, какую реакцию вызовут его сочинения, и в полной мере проявляет свои способности мыслителя, не скованного никакими авторитетами.
Глава III
ВРЕМЯ ГОНЕНИЙ И УТРАТ
1
Первый год, проведенный Бенедиктом Спинозой в Гааге, сделал сельского отшельника звездой первой величины в политических, культурных и светских кругах голландской столицы.
Казалось бы, в жизни великого философа наступил новый этап — этап исполнения задуманных творческих планов и признания заслуг мыслителя европейской научной общественностью.
В самом деле, «Богословско-политический трактат» издан, и хотя имя автора не указано на титульном листе книги, оно ни для кого не является секретом. Сам Бенедикт Спиноза принят в высшем обществе; он — желанный гость на светских приемах, его скромное жилище философа охотно посещают видные деятели республиканской партии, знатные дамы, жаждущие прослыть просвещенными, многочисленные друзья и просто почитатели его философских и литературных дарований. Сам великий пенсионарий Ян де Витт дарит его своей дружбой.
Такал насыщенная светская жизнь, столь непривычная для всегдашнего анахорета, отчасти даже тяготит Спинозу, но он понимает: новый его статус, во-первых, способствует широкой пропаганде его идей, а во-вторых — дает ему расположение и покровительство сильных мира сего, что увеличивает вероятность издания не завершенных пока трудов, и в первую очередь главного — близящейся к окончанию «Этики».
Однако сам мудрец далек от надежд, что такое положение вещей надолго останется неизменным: ведь внутреннее состояние Голландии, осложненное неудачами во внешней политике, является очень и очень неустойчивым. А у самого Спинозы, наряду с влиятельными друзьями, великое множество могущественных противников, которые пристально следят за каждым его шагом и поступком и ждут подходящего момента, чтобы обрушить на него шквал своей ненависти.
И действительно, в скором времени светлая полоса в жизни философа сменяется мрачной и зловещей.
2
Издавая свой трактат, Спиноза рассчитывал на свободный образ мысли правительства, и прежде всего на своего друга Яна де Витта. Однако пошатнувшееся политическое положение республики привело к тому, что его расчеты не оправдались.
Французским дипломатам удалось расторгнуть тройственный союз между Голландией, Англией и Швецией, заключенный благодаря усилиям Яна де Витта.
Король Англии за приличное вознаграждение вступил в новый союз — со своим родственником Людовиком XIV. Аристократическая партия, стоявшая у власти в Швеции, поддалась тем же доводам и признала зависимость от Людовика XIV более почетной, чем союз с Голландией.
В итоге Голландская республика оказалась совершенно одинокой перед лицом опасности, грозившей ей со стороны Франции, которая приняла на вооружение католическую политику пришедшей в упадок Испании и, пользуясь численным превосходством своих военных сил, стремилась к достижению того, что не удалось испанским Габсбургам, т. е. к покорению независимой Голландии.
Ввиду такой опасности население страны находилось в состоянии крайнего возбуждения, и правительство не решилось допустить распространения «Богословско-политического трактата». Возможно, что этой уступкой оно рассчитывало умиротворить разгневанное духовенство и склонить его на свою сторону, так как положение правительства было весьма сложным.
