плеч и упал к ногам, рассыпавшись по песку снежными хлопьями морской пены. В неверных отблесках языков пламени, с греческой косой на голове, её совсем нетрудно было принять за сошедшую с храмовой фрески античную богиню…
— Но только второй раз за день чур не топиться, — пошутил Андрей, когда они плыли вдаль от берега, слушая далеко разносящуюся над водой музыку, — а то замучаюсь я тут, по всему дну тебя разыскивать. В темноте, к тому же.
— Ха! — Катя взглянула на него с выражением полного превосходства. — Русалки не тонут.
— С чего б это они вдруг не тонут? — скептически скривил губы Андрей.
— Так они ж — рыбы.
— Вот оно, гуманитарное образование! Представления о биологии — на уровне чудо-юдо рыба-кит. Какие же они рыбы, когда они млекопитающие?
— А с чего б это они вдруг млекопитающие? — запальчиво возразила она.
— То есть как это, с чего?!
Катя задумалась и сконфужено признала:
— Ну да, тут ты, пожалуй, прав…
— И хвост у них горизонтальный, — решил развить успех Андрей. — Значит, они не рыбы, а китообразные, вроде дельфинов. А дельфин утонуть очень даже может.
— Чепуха! У дельфинов чешуи нет.
— Так значит, и у русалок нет!
— Ах нет? Хорошо-о… — произнесла она вкрадчивым голоском. — Тогда объясни, пожалуйста, чем же это моя «русалочья» юбка такая русалочья?
— А это тут вообще ни при чём, — Андрей понял, что проиграл, но признавать поражение не хотелось.
— При чём, при чём. При том самом. Ты от вопроса-то не увиливай.
— Ну хорошо, пусть будет чешуя. Но всё равно, не могут млекопитающие икру метать: это ж какие у них икринки должны быть!
— А мы, русалки, на икру и не размениваемся. Мы — живородящие, как акулы! — хищно клацнула на него зубами Катя. — Что, страшно? И по зоологии у меня, между прочим, пять было. В отличие от некоторых.
На берегу они выпили по очереди из горлышка ещё немного вина, и Катя начала чистить апельсин — как вдруг сказала, с досадой в голосе:
— Эх, чёрт! Яблоко надо было купить.
— Яблоко? — удивился Андрей. — На кой оно нам?
— Первые люди? — игриво взглянула она на него. — Адам и Ева — забыл?
— А-а… точно! Ну, будем считать, что ты соблазнила меня вот этим апельсином, — Он забрал его у неё, разломил пополам и сунул обоим в рот по дольке. — И, кстати, о первых людях. С русалками ты меня, может, и уела, но вот зато в другом я оказался абсолютно прав.
— А это ты о чём?
— О шкурах!
— Каких шкурах?
— Без которых мы тут с тобой прекрасно обходимся, — засмеялся он, падая на спину и роняя Катю на себя.
— И даже без фиговых листков! — расхохоталась она в ответ.
— Ну а где б мы их здесь взяли-то, сама подумай?
Катя опять села и с сожалением взглянула на него.
— Троечник. В ботанике ни чер-та не петришь. Фига — это то же самое, что инжир.
— Серьёзно? Ну, значит, мы точно в раю.
— Но самая-то прелесть, что бога нет.
— А это ещё почему?
— Так выгнать же некому!
Koi no bakansu
Минутная дорога от моря показалась ей вечностью. Только бы не встретить никого… Как ни убеждала себя Катя, что «сбегать перед завтраком на пляж» — это ну вот нисколечко не подозрительно, чувство было, что стоит лишь кому-нибудь увидеть их сейчас вместе — и все сразу подумают что-то не то. То есть, как раз то…
Всё, дошли. В вестибюле пусто… У неё немного отлегло от сердца…
— Утро доброе! Ранним пташкам — наш физкульт-привет! — послышался вдруг откуда-то с галереи бодрый голос. — А я гляжу в окно — идут. Уже окунуться успели? Мо-лод-цы! — по лестнице навстречу им сбежал, благоухая «Шипром», Сергей Анатольевич. — Каждый вечер собираюсь тоже пораньше вставать начать — но что-то никак пока.
— Да это всё Кузнецов, — от растерянности Катя забыла даже поздороваться. — Проснулся ни свет ни заря, меня зачем-то поднял. Скучно ему, понимаешь, стало.
— Ну, ясно, — с совершенно натуральным возмущением вступился за себя Андрей. — У вас чуть что — сразу Кузнецов виноват. Сами жаловались, ах-ах, всё утро пропадает. А как вытащишь вас — так никакой тебе благодарности.
— Вот! Видели? — этот поворот к шуточной перепалке как-то мгновенно вернул ей уверенность. — С какими детьми приходится работать. Перечат на каждом шагу. И вы думаете, в классе они лучше?
— Да, совсем отбилась от рук молодёжь, — с напускной серьёзностью посочувствовал сосед. — Но не могу не понять: будь у меня такая знакомая, тоже бы без неё целыми днями скучал. А я ведь к вам с новостью: дозвонился-таки вчера до краснодарца своего. Полный порядок. Завтра он, правда, опять уезжает, в отпуск — но с мамой уже всё оговорено. Вышлем ей сегодня ваши билеты, а новые будут в кассе на моё имя.
— Ой, спасибо, Сергей Анатольевич! Билеты вам прямо сейчас отдать?
— Давайте после завтрака, как раз к почтальону успеем… И… вот ещё что…
Он замешкался, словно забыл, что хотел сказать. Достал из пачки сигарету, старательно размял…
— Андрей, адрес мне свой занесите заодно. — И пояснил Кате: — Джермейна ему обещал… Это по программированию книга, самому не нужна больше… Причёска вам эта очень идёт, растрепалась только немного — на ветру, должно быть.
— Спасибо… — Катя озадаченно поблагодарила его удаляющуюся в сторону выхода спину. — Андрюша, что он хотел этим сказать? Странная какая-то манера делать комплименты. У меня правда с волосами что-то не так?
Андрей посмотрел на неё, и по его изменившемуся лицу она поняла, что что-то действительно не так. Совсем не так. Она бросилась к зеркалу — и даже через загар побледнела от страха.
— На пляж с утра сходили, ага… — пролепетала она упавшим голосом, поспешно вынимая из ушей серьги и снимая бусы. — Андрюша, скажи, что он подумал? Неужели он всё понял?
— Да ничего он не подумал, — попытался успокоить её Андрей. — А и подумал, так максимум что шлялись где-то всю ночь. Из чего ещё вообще ничего не следует.
— Ну что ты говоришь, чтоб сплетни пошли, и меньшего достаточно.
— Тогда, может, просто решил, что ты — модница. Тем более, так оно и есть.
— Не может. В бусах даже самые-самые модницы не купаются… Без повода… И зачем бы ему тогда меня предупреждать?
— Ну хорошо, пусть так, — согласился Андрей. — Но в таком случае, он — на нашей стороне. Чего б он там про себя ни подумал. Логично?
Катя неуверенно пожала плечами.
— Вот и не беспокойся ни о чём. Беги лучше
