озёр. Здесь и так был не курорт, но после устроенного нами грандиозного пожара дышать стало ещё сложнее. А тут ещё эти серные испарения, это иногда приятно понюхать, как загорается спичечная головка, а в таких масштабах голова отказывает напрочь. Возможно поэтому мы и впали в столь реалистичный сон, но всё самое сокровенное вытащил из нас Спящий, больше некому. Причём сразу после сожжения его миньонов. Короче, надо двигать отсюда и поскорее, решил я. — Подъём! Надо уходить отсюда, а то ещё и тропу перекроют, тогда нам точно придёт конец.
У каждого из нас был противогаз и мы, натянув его на голову как можно быстрее стали подниматься по тропе. Папаша Кац очень беспокоился о здоровье Паши. Благо идти было недалеко и через два километра мы оказались в туннеле. Он явно был новоделом, пол неровный, стены тоже. Освещения, разумеется, тоже не было, кое-где стены хранили на себе отпечатки когтей. Как нейроманты копали его или кого заставляли нас мало интересовало, нашей задачей было выбраться наверх, как можно быстрее и сориентироваться на местности.
Ковырялись в туннеле мы недолго и вскоре увидели просвет.
— Кисляк? — папаша Кац хищно поводил носом. — Там уже была перезагрузка или вот-вот будет?
— Была, видишь в просвете облака плывут. Только что окончилась, — Череп указал на люк у нас над головой.
— Наши доктора были здесь совсем недавно, — Кобра показала на оторванный карман от халата, он зацепился за гвоздь. — Мы уже в другом кластере, в предыдущем не было гвоздей.
— Интересно в каком? Мы можем как-то узнать это? — спросила Лиана.
— Давайте вылезем хотя бы и осмотримся.
Мы полезли наверх по деревянной скрипучей лестнице. Я вспомнил, как сломал в детстве себе руку упав вот с такой же лестницы. Всего лишь с метровой высоты. На этот раз подъём прошёл без эксцессов. Вылезши на улицу, мы оказались во дворе овощебазы. Кисляком тянуло от кучи гниющей капусты, но недавно здесь шёл сильный дождь, я бы даже сказал гроза. Везде красовались глубокие лужи, вызвав стойкое ощущение недавно перегрузившегося кластера. Кисляк шёл отовсюду, не только от капусты, поэтому я склонился к мнению коллег. Ещё одно подтверждение, только что прошедшей перезагрузки, мы получили буквально сразу.
— Рыба! Бля! Ха-ха-ха. Давай, Петрович, ковыляй за беленькой, — мы резко развернулись и увидели четверых работяг в синих халатах, играющих в домино. Они ещё были людьми, как бы странно это не выглядело. Значит нейроманты прошли здесь только что. Я решил с ними познакомиться и направился к ним.
— Бог в помощь, — представился я.
— Вы кто? — подозрительно посмотрел Петрович, которого отправили за водкой. — Мы отстали от делегации, вы здесь не видели несколько человек в белых халатах?
— Интересная у вас делегация, — сплюнул на землю второй грузчик. — Врачи от вас сбежали или вы от них?
— Какая разница, — не выдержала Лиана. — Тебя нормально спросили. Видел?
— Слышь! — возмутился Петрович. — Ты чего на нас орёшь? Вообще ничего не скажем.
— Лиана, ты не права. Здесь по-другому надо. Мужики, уверен вы ещё никогда не пробовали нашу, марсианскую, — сказал примирительно папаша Кац и поставил на перевёрнутый деревянный ящик свою флягу.
— Так вы что, с Марса будете? — спросил подозрительный Петрович.
— С него, родимого, с него, — закивал головой папаша Кац. — Угощайтесь.
Рабочие не заставили себя долго ждать и быстро набулькали себе по полному стакану. Выпили. Крякнули. Закусили.
— Забористая. Из чего гоните?
— Из споранов, — признался папаша Кац.
— Растение такое?
— Оно. На Марсе его много. Так что, видели здесь «докторов»?
— А то, туда побежали. Они выход спрашивали. Бледные они у вас какие-то. Что с ними?
— Да психи они, мы их ловим.
— О как! У нас наоборот, те кто в белых халатах за нами гоняются. Петрович, давеча белку словил, так его с нарядом забирали. В Ганушкина отвезли. Да, Петрович?
— Было дело, — уныло кивнул Петрович. — Как раз на ноябрьские праздники в прошлом году. Только недавно выпустили.
— Ноябрьские? — переспросил я. — Седьмого?
— Да, революцию, мать её отмечали. Потом не помню, очнулся в вытрезвителе с мокрой простынёй на голое тело. А потом и белочка пришла в гости, — крякнул раздосадованный Петрович.
— Революция дело опасное, — согласился я. — Я тоже знавал одного революционера. Товарища Камо.
— А вы вот знаете, что эволюция — это развитие, а революция есть обратный процесс? Вы на себе посмотрите, революционеры хреновы. Как вас жёны ещё терпят? — не выдержала Плакса.
— Меня выгнали! — радостно заявил самый грязный из них.
— И меня! — прошамкал беззубым ртом второй.
— Моя ещё как-то терпит, но чую всё, скоро выгонит, — сказал третий с раздутым лицом и поросячьими глазками.
— А я свою придушил десять лет назад, — сообщил Петрович улыбаясь.
— Вопрос закрыт, — побледнела Плакса.
— Какой это кластер, — спросил папаша Кац.
— Ты чего, марсианин? Кукушкой тронулся, нет у нас здесь кластеров, только районы. Москва это, 1957 год. Вчера спутник запустили! Трёшка есть до десятого? — неожиданно спросил Петрович Плаксу.
— У нас нет денег. Всё у «докторов». Куда они побежали? — нашёлся Череп.
— Дык, айда за мной. Покажу, пятёру дашь? Далеко не ушли, дворами догоним. Слышь, товарищ, это у тебя скафандр? — Петрович погладил пулемёт на руке Лианы.
— Ага, на Марсе всем такие выдают, — согласилась она.
— А их где? Пропили? — догадался грузчик.
— Типа того.
— Всё, вспомнил, — ударил себя ладонью по лбу Череп. — Москва, перезагрузка раз в… долго короче. Нам ещё повезло, через неделю здесь будет не пройти. А через месяц только с атомной бомбой.
— Ты это, паря. Так не говори, да. Себе на Марсе взрывайте сколько влезет, а здесь люди живут.
— Пока, — обрадованно сообщил папаша Кац.
— Слава Галатее! — раздалось у него из-за спины.
— Это кто у вас там? — посерел лицом Петрович.
— Зародыш. Мы почкованием размножаемся, — ответил знахарь. — Внука вынашиваю.
— Говорящий? — не поверил Петрович.
— Это ты говорящий, — донеслось из рюкзака. — Дебил.
— Осерчал, — покачал головой Петрович. — Пошли за мной. Сейчас через двор срежем и догоним.
Мы
