Божьих] и от Евангелия праведности [веры Иисуса]. Эта весть [громкий клич], понятая в истинном свете и провозглашенная в Духе [поздний дождь] озарит землю своей славой… Заключительная весть третьего ангела будет сопровождаться такой силой, которая осветит лучами Солнца праведности все сферы человеческой жизни»[192].
Из этих двух отрывков видно, что Ваггонер и Елена Уайт считали, что сила позднего дождя будет сопровождать громкий клич. Так ли это? Если нет, то почему? Именно эти вопросы мы и рассмотрим сейчас.
42. Если в адвентистской Церкви в 1892 и 1893 гг. уже раздался громкий клич, то где был поздний дождь?
На этот вопрос существует два ответа. Первый ответ дали А. Т. Джоунс и другие участники сессии Генеральной конференции в 1893 г. Они утверждали, что Бог уже излил поздний дождь и что Церкви нужно только принять ту силу, которая была дарована во время сессии Генеральной конференции в 1893 г. (см. вопросы 46 и 47). Ряд адвентистов седьмого дня в двадцатом веке, включая руководителей комитета по изучению вести 1888 года, с таким ответом согласились. В результате они полагают, что Церковь допускает большую ошибку, отвергая приглашение Джоунса принять поздний дождь, излившийся в 1893 г. Мы обсудим обоснованность этой точки зрения в нашей следующей главе.
Елена Уайт предоставила второй ответ на этот вопрос. Она никогда не обвиняла Церковь за то, что та отвергла весть Джоунса о позднем дожде, излившемся в 1893 году, но она указывала, что, хотя в Церкви в 1888 г. начал звучать громкий клич, безобразный дух, который был проявлен в полемике относительно закона в Послании к Галатам и относительно других проблем, не позволил излиться силе позднего дождя. Она писала Смиту в 1896 г.: «Возбудив эту оппозицию, сатане удалось лишить в значительной степени наш народ особой силы Святого Духа, которой Бог жаждал наделить его. Враг не позволил им получить такую действенную силу [поздний дождь], с которой они могли бы нести эту истину [громкий клич] в мир — как некогда апостолы проповедовали ее после Пятидесятницы. Свет, который должен был осветить всю землю славой [громкий клич, наделенный силой позднего дождя], стал тускнеть, и вследствие действий наших собратьев был в значительной мере сокрыт от мира»[193].
Таким образом, мы можем сделать вывод, что, хотя громкий клич и начал звучать в 1888 г., сила, которая позволила бы возвестить его во всей полноте, была удержана.
Почему? Елена Уайт полагает, что главная проблема — в необходимости преодолеть «дух Миннеаполиса» (см. вопрос 15) и воспринять во всей полноте любовь Христа. В 1888 г. она писала: «В этом и заключена хорошо продуманная работа сатаны — не допускать любовь Христа в наши сердца… То, что нам нужно, — это любовь Христа, любить Бога безраздельно и своих ближних, как самих себя. Когда мы это обретем, все препятствия будут разрушены подобно тому, как стены Иерихона пали перед израильтянами»[194]. И снова она пишет: «Если носящие имя Христа будут в своей жизни следовать золотому правилу, то дело Евангелия в наши дни будет сопровождаться такой же силой, как во времена апостолов»[195].
В заключение можно сказать, что величайшая нужда современного адвентизма не изменилась с 1880 гг. В 1887 г. Елена Уайт писала: «Возрождение истинного благочестия в нашей среде — это самая большая и самая неотложная наша потребность… Необходимо предпринять самые серьезные усилия, чтобы получить благословение Господа, и не потому, что Бог не желает даровать нам Свои благословения, но потому, что мы просто не готовы их получить»[196]. Эта великая нужда адвентистской Церкви с 1888 года остается такой же, какой она была и до этой памятной сессии Генеральной конференции. Она заключается не в уточнение доктринальных формулировок, но в проявлении Божьей любви в нашей повседневной жизни. Истина — это величайшее благо, но чтобы сделать ее действенной, христианам необходимо с радостью воспринимать и лелеять ее, отвергнуть дух Миннеаполиса и проникнуться духом Иисуса. Именно такого рода христианство Елена Уайт связывает с силой позднего дождя.
ГЛАВА 7
ЛЮДИ И СОБЫТИЯ ПОСЛЕ МИННЕАПОЛИСА
Незадолго до закрытия сессии Генеральной конференции разгневанный Дж. Батлер подал заявление об отставке с поста президента Генеральной конференции. Смит также вскоре отказался от своего поста секретаря Генеральной конференции. Президентом был избран О. А. Олсен, который тогда жил в Европе. До вступления в должность Олсена, которому было необходимо уладить свои дела перед отъездом в Соединенные Штаты, обязанности президента были возложены на С. Н. Хаскелла. Хаскелл, однако, сумел уклониться от этой работы, и ее вынужден был исполнять У. Уайт, когда не помогал своей матери. Утомленный Уильям писал: «Для меня это было большим потрясением, я практически был сломлен»[197]. Своей жене он писал, что это событие произошло не только «против моей воли… но оказалось самой горькой пилюлей в моей Жизни. Создавалось впечатление, что после пережитого в Миннеаполисе горькая доля ожидает некоторых из нас навсегда»[198].
Хотя неадвентистская газета «Pioneer Press» от 2 ноября сообщала, что совещание прошло «необычайно оживленно» и в атмосфере «необыкновенного взаимопонимания», тем не менее Елена Уайт воспринимала совещание как «самую непостижимую внутреннюю борьбу, которая когда–либо имела место среди нашего народа» и как «одну из самых печальных глав в истории тех, кто верил в истину для настоящего времени»[199]. Но вопреки всему она верила, что «это совещание приведет к прекрасным результатам… Истина восторжествует, и мы, несомненно, восторжествуем вместе с ней»[200].
Сразу же после конференции У. Уайт отмечал, что делегаты вернулись домой, «по–разному оценивая результаты встречи. Одни считали, что получили величайшее благословение в своей жизни, другие же полагали, что это совещание ознаменовало наступление мрачных времен и что последствия того зла, которое проявилось на нем, никогда не будут изглажены»[201]. Он же лично верил, что Бог обратит все это во благо Церкви.
43. Учитывая тот факт, что точка зрения Джоунса, Ваггонера и Елены Уайт не была оценена должным образом руководством Генеральной конференции на совещании 1888 года, какие шаги они предприняли для распространения своей «самой драгоценной вести»?
Елена Уайт покинула Миннеаполис, разочарованная в служителях Церкви, но она еще надеялась на весь адвентистский народ в целом. Перед окончанием совещания она выступила перед собранием служителей, сказав, что если они не примут этот свет, то она хотела бы «дать людям шанс; возможно, они оценят его по достоинству»
