Обавстали. Аллейн дал показания, Громобой делал вид, что не понимает ни единогослова, мистер Уипплстоун переводил.
Подконец этой трудоемкой процедуры Аллейну был задан вопрос, не сложилось ли унего после обнаружения тела впечатления, что копьеносец также был ранен.
Глядяна великолепное, возвышавшееся здесь, словно скала, существо, трудновато былопредставить, что удар по сонной артерии – да собственно говоря, по чему бы тони было – способен причинить ему хотя бы малейшее неудобство.
Аллейнсказал:
–Он стоял на коленях, прижав правую руку к месту, на которое он только чтоуказал. Голова у него свисала, левый кулак был стиснут, плечи обмякли. Судя повсему, его мучила сильная боль.
–Что произошло потом? – перевел мистер Уипплстоун.
Аллейнподавил вспыхнувшее у него желание напомнить Громобою, что он и сам там был, дауж заодно сказать, чтобы он перестал валять дурака и говорил по-английски.
Онответил:
–Возникла некоторая неразбериха. Ее пресек... – он взглянул Громобою в лицо, –Президент, по-нгомбвански обратившийся к копьеносцу, который то ли утверждал,то ли отрицал что-то в ответ. Затем появились пятеро офицеров Специальнойслужбы Скотланд-Ярда с двумя гвардейцами Президента, стоявшими на посту снаружишатра. Копьеносца увели в дом.
Сновазаговорил мистер Уипплстоун.
СледомГромобой пожелал узнать, удалось ли полиции обнаружить какие-либо улики приосмотре копья. Аллейн ответил, что пока не получил сведений этого рода.
Начем допрос, если его можно так назвать, по-видимому, завершился, и Аллейн сел.
Помолчавнекоторое время (Аллейн успел прийти к выводу, что нгомбванцы, похоже, народотнюдь не разговорчивый), Громобой встал.
Труднобыло бы сказать, отчего атмосфера в зале, итак уж далеко не расслабляющая,сгустилась теперь едва ли не до звона в ушах. Произошло же следующее: Президентуказал на импровизированный катафалк и явно отдал некий приказ.
Копьеносец,сохраняя внешнюю невозмутимость, мгновенно протянул левую руку (правая так иосталась лежать на груди) и отдернул покрывало. Взорам присутствующих предсталпосол – открытый рот, выпученные глаза, он словно восклицал нечто такое, чегонельзя было разобрать.
Положивруку на тело, копьеносец произнес отчетливую, краткую фразу. Президент ответилему еще более краткой. Львиная мантия вновь укрыла посла и церемония – собрания– суда – чем бы оно ни было, завершилась. На всем ее протяжении Громобой ниразу не взглянул на Аллейна.
ТеперьПрезидент произнес, обращаясь к своим землякам, несколько страстных слов.Мистер Уипплстоун краем рта прошептал, что он приказывает каждому, кто знаетчто-нибудь, пусть даже самый пустяк, имеющий отношение к случившемуся, немедленносообщить о нем. Этот призыв был встречен полным молчанием. Последние фразы,сказанные Президентом, сводились к тому, что отныне он сам распоряжается впосольстве. Сообщив об этом, он покинул залу. Адъютанты последовали за ним,лишь тот, с которым Аллейн был знаком, приостановился сказать, что Президентзовет Аллейна в библиотеку.
–Я приду через десять минут, – сказал Аллейн. – Будьте любезны, передайтеПрезиденту мои поздравления.
Адъютантвытаращил глаза, произнес: “Но...” – однако передумал и пошел вслед за своимгосподином.
–Лихо вы его, – сказал мистер Уипплстоун.
Ничего, проглотит. Мне нужно перемолвиться с Гибсоном. Пойдемте.
УгрюмыйГибсон поджидал их в обществе Фокса на временном командном пункте – в комнаткекастеляна. На столе поверх расстеленного влажного носового платка лежалооружие. Вблизи стола застыли со своим инвентарем Томпсон и Бейли.
–Где? – спросил Аллейн.
–В озере. Пошарили там с фонарем. Дно у него из голубой плитки, на ней эта штукаи лежала. Немного в стороне от уборной, футах в трех от берега.
–Его вполне могли забросить туда из окошка дамской уборной.
–Согласен.
–На нем что-нибудь есть? – спросил Аллейн у Бейли.
–Ничем не могу порадовать, мистер Аллейн. Перчатки, я полагаю.
–Это люгер, – сказал Аллейн.
–В Нгомбване такой раздобыть не трудно, – вставил мистер Уипплстоун.
–Знаете, – сказал Аллейн, – почти сразу после выстрела я слышал, как что-топлюхнулось в воду. За долю секунды до того, как поднялся крик.
–Да, – рассудительно произнес Фокс, – не самый разумный образ действий. С какойстороны не взгляни.
Онтяжело вздохнул и добавил:
–Впрочем, так они себя обычно и ведут.
–Кто “они”, братец Фокс?
–Политические убийцы, непрофессионалы. Занятные, судя по всему, ребята.
–Тут ты чертовски прав, Тедди, – сказал Гибсон и, повернувшись к Аллейну,прибавил. – Я полагаю, мы можем сохранить люгер у себя.
–При нынешних обстоятельствах нам повезет, если мы сможем сохранить здравыйрассудок. Будь я проклят, Гибсон, если я знаю. По мне, так эта история всебольше отдает балаганом.
–Звонил твой заместитель комиссара.
–А ему-то что еще нужно?
–Сообщил, что сюда едет помощник комиссара, вроде как принести Президентусоболезнования. А меня, – свирепея, продолжал Гибсон, – осчастливитьнесколькими полезными советами и поздравить с успешным проведением операции. ОГосподи!
Ион повернулся к коллегам спиной.
Аллейни Фокс обменялись взглядами.
–Большего ты все равно сделать не мог, – после мгновенной заминки сказал Аллейн.– В таких условиях никому не удалось бы обеспечить лучшее прикрытие.
–Да? А эта дурища-сержант в сортире?
–Ладно, пусть. Но если миссис Кокбурн-Монфор не врет, сержант все равно несмогла бы остановить в темноте этого малого, где бы она ни находилась.
–Я же им говорил. Говорил этим придуркам, не гасите свет.
–С другой стороны, – с присущей ему рассудительностью произнес Фокс, –главное-то все равно сделал не тот, кто стрелял. Существует же и эта сторонадела, мистер Гибсон, не правда ли?
Наэто Гибсон не ответил. Он повернулся лицом к ним и сказал Аллейну:
–Нам нужно выяснить, сможет ли Президент повидаться с помощником комиссара.
–Когда?
–Он едет из Кента. Примерно через час.
–Я выясню, – откликнулся Аллейн и затем, обращаясь к мистеру Уипплстоуну: –Сказать не могу, Сэм, до чего я вам обязан. Если не трудно, не могли бы вы написатьчто-то вроде отчета об этой черной – во всех смыслах слова – комедии, пока вашивпечатления не утратили свежести? Я должен еще раз навестить великого бея вбиблиотеке.
