ты оцениваешь обстановку, как генерал… Откуда это у тебя? Уж не академию ли кончал?
Но Охрим Григорьевич внезапно замкнулся, лишь усмешка скользнула и скрылась где-то меж усами и бородой. Только спускаясь вслед за Билютиным вниз, пробурчал:
— В лисах чого не почуешь? Хлопци научат!
И Кондрату Васильевичу стало ясно, где прошел академию этот тарановский дед и что за хлопцы его обучали…
Еще только поднявшись на колокольню, Билютин увидел, как вдали по окраинной улице Тарановки двигалась, направляясь к центру села, колонна бойцов. Нелегкий путь они преодолели ускоренным маршем, даже раньше данного им срока.
Когда Билютин спустился вниз, его на паперти встретил Решетов.
— Разрешите доложить, товарищ полковник, батальон прибыл.
— Молодцы! Пусть теперь отдохнут. А вы идите со мной.
Полковник еще час назад высмотрел небольшой деревянный домик в стороне от церкви. Он стоял в садике, который круто сбегал меж двумя высокими каменными изгородями к леваде и был удобен для размещения штаба.
В домике до войны, очевидно, находилась сельская библиотека. Вдоль стен тянулись теперь пустые полки, пустовали шкафы, и казалось чудом, что они уцелели, не сожжены гитлеровцами.
— Ну, раз первым ты прибыл, с тебя и начнем, — проговорил Билютин и вынул карту.
— Великоват участок, — качнул головой Решетов, когда полковник объяснил ему задачу батальона и сделал паузу, словно приглашая высказать свое мнение.
— Великоват, слов нет. Но для нас что основное? Перехватить дороги, взять их на замок. Выйдем на местность, увидишь, как это получше сделать. Вот сюда, к этому переезду, надо выдвинуть взвод, а вот сюда, к Беспаловке, тоже взвод, да самый крепкий, самый надежный… Какой предложишь?..
— Ой, товарищ полковник, все они у меня надежные… да только людей-то в них…
— Ничего, ждем пополнения… Не в этом дело. Главное, чтоб и взвод был обстрелянный и чтоб командир посмышленей, орлом чтобы держался!
Решетов с минуту подумал, щипнул и потер бакенбарды.
— Разве Широнина сюда?
— Широнин? Что-то незнакомый даже…
— Он у нас недавно, всего три недели… с Урала сам, учитель, что ли… Пехотное кончил. По-моему, со сметкой офицер. Под Червонным можно сказать весь батальон выручил…
— Ах, лыжник! Знаю, знаю… он и меня выручил на прошлой неделе в метель. А что у него за люди? Был бы костяк…
— Да костяк у них во взводе крепкий… четыре коммуниста, сталинградцы есть, а двое в полку с самой Москвы…
— Сколько же всего?
— Пожалуй, сейчас человек пятнадцать… точно не помню.
— Надо еще им добавить.
— Есть добавить.
— Да, кстати… — словно вспомнил что-то Билютин. — Ты знаешь, кто у нас правый сосед будет?
— Слышал, будто чехословаки, что ли.
— Ну и как ты считаешь?..
Решетов смотрел в иссиня-холодноватые, внимательно вопрошающие глаза Билютина, пытаясь угадать ход его мыслей.
— Я думаю… по-моему… — несколько робко начал он. — Не помешает, если на правый фланг подбросить людишек…
— Эх, Решетов, Решетов, — усмехнулся Билютин. — Офицер из тебя неплохой, а политик ты, скажу прямо, недалекий. Да я разве тебя об этом спрашиваю? Им-то у кого учиться, кроме как у нас, а? Не у кого больше! Вот о чем надо нам с тобой и сейчас и всегда думать… а ты — людишек!.. Подбросить! Ну, ладно, присылай часам к пяти ко мне этого… учителя… Широнина. Я ему лично задачу поставлю… — голос Билютина зазвучал приглушенно, словно постарел, и Решетов, хорошо знавший полковника, почувствовал его внутреннее волнение. Словно преодолевая его, Билютин резко поднялся, направился к двери. И уже на крыльце вторично ошеломил Решетова неожиданным строгим окриком:
— А это-о еще что такое?!
Полковник даже остановился и словно готов был отпрянуть назад перед поразившим его странным, необычным явлением. Решетов смотрел из-за полковничьего плеча. Почти у крыльца начинался сад. Выхлестанные зимними стужами, почерневшие ветви деревьев теперь, под проглянувшим солнцем, словно оттаивали, дымились. В саду — куда ни кинь взором — никого не было.
— Да вон на изгородь посмотри… скворцы, что ли?..
На высоком заборе, выложенном из глыб песчаника, зябко перепрыгивали две птахи. Несколько камней обсохло, прогрелось, и пичуги вертелись на них, робко и озадаченно перекликались, не зная, куда дальше держать путь.
— Так точно, скворцы, товарищ полковник.
— Рановато… рановато они в этом году. А?.. Торопят весну! — потеплевшим голосом проговорил Билютин и тяжело шагнул с крыльца. — Ну, поехали на Беспаловку!..
XIX
Когда батальон Решетова прибыл в Тарановку, Широнин увидел знакомых связистов из артиллерийского дивизиона и от них, почти ежедневно настраивавших свою рацию на Москву, узнал о сегодняшней сводке.
1 марта Совинформбюро сообщило, что наши войска вели бои на прежних направлениях, то есть западнее Харькова и севернее Курска.
Как и в неисчислимом множестве других мест, эту сводку слушали в Усовке, в доме Зимина, слушали в Кирсе на Первомайской улице, где жила семья Широнина, слушали в чайханах Ура-Тюбе, где в свое время частенько сиживал Фаждеев, наверное, слушали ее, занесенную из партизанского отряда и передаваемую шепотком, и в Ново-Михайловке, откуда был родом Иван Вернигора.
А для них самих, для Широнина и Зимина, для Вернигоры и Фаждеева, как и для всех других бойцов, воевавших на этом и на прилегающем к нему участках фронта каждая фраза сообщения, сдержанно и деловито комментировавшего ход дел на фронтах, полнилась особенной значительностью. Ведь еще накануне упоминалось и об ожесточенных контратаках врага юго-западнее Ворошиловграда и Краматорска, и о ста немецких машинах с войсками и грузами, уничтоженных за день нашей авиацией…
Широнин вернулся во взвод, расположившийся с солнечной стороны полуразрушенного школьного здания, и стал рассказывать свежие новости. К взводу подошли и красноармейцы только что прибывшей из Змиева маршевой роты — нового пополнения, о котором говорил Билютин. Большинство их было призвано в армию недавно полевыми военкоматами в освобожденных районах Украины, и, слушая лейтенанта, они все теснились к нему поближе, старались не пропустить ни одного слова. А над селом одна за другой проходили в сторону Краснограда и Староверовки то девятки, то семерки штурмовиков, и Петру Николаевичу приходилось замолкать, когда из-за взгорья накатывался и нарастал их звенящий металлом гул. В такие паузы Широнин, как и все, откидывал голову назад, любовался могучим, грозным строем боевых самолетов.
Мысленно Широнин сопоставлял сегодняшнюю активность авиации с тем, что сообщало Совинформбюро. Было ясно, что гитлеровцы продолжают подбрасывать на этот участок фронта новые и новые подкрепления, и задачей штурмовиков является расстроить, сдержать подход этих свежих частей.
Вскоре пришел связной и передал Широнину приказ — прибыть немедленно в штаб полка, к Билютину. Бойцы маршевой роты расступились, пропуская лейтенанта, и затем снова сгрудились вокруг первого взвода,
