мальчик берет перекладину.
— Голову выше, напряги локти, не корчи гримасы — ты не штангист.
Томми прыгнул в пустоту. На момент ему почудилось, будто он летит прямиком в стену. В конце кача Марио крикнул:
— Переворачивайся!
Момент, однако же, был упущен. Пытаясь переставить руки, Томми потерял хватку.
— Отпускай! — приказал Марио, но мальчик уже инстинктивно разжал пальцы и сгруппировался, прекрасно зная, что на одной руке висеть не стоит.
Перевернувшись, он упал на спину и спружинил от сетки.
— Что ж, по крайней мере, ты не забыл, как падать, — подытожил Марио. — Но что случилось?
Томми хотел было объяснить про стены, однако прикусил язык.
— Не знаю, просто не удержался.
Дверь, скрипнув, открылась.
— Эй, парень, — произнес знакомый голос, — тренируешься с утра пораньше?
Томми, запутавшийся в сети, обернулся.
— Анжело! — завопил Марио и так сиганул вниз, что Томми отбросило в сторону.
Оказавшись на полу, Марио подбежал к мужчине, снимающему обувь, и они обнялись. Потом Анжело улыбнулся Томми.
— Готовимся к началу сезона?
В городской одежде он выглядел ниже и массивнее, совсем непохожим на самого себя. Разве что голос и улыбка остались прежними.
— Когда ты приехал? — спросил Марио.
— Около четырех утра. Ты не слышал? Люсия спустилась, сделала кофе, и мы все это время проболтали в кухне.
— Нет, я здесь не ночевал. Заехал пораньше натянуть сетку перед работой. Как Мексика?
— Как обычно. Было жарче, чем в аду, и никакой злости не хватало. Пыльно, воды нет, лошадям плохо, а эти так называемые артисты больше увивались за сеньоритами, чем занимались делом. Один проводил слишком много времени в неправильных местах, подхватил сам-знаешь-что, и мне пришлось заменять его до конца сезона, чтоб их всех черт побрал. Мы разошлись в Ларедо. Зато Тесса веселилась вовсю. Защебетала по-испански так быстро, что не угнаться. Даже корриду посмотреть захотела, но я решил, что хорошенького понемножку. Завела себе подружку и была почетным гостем на ее первом причастии — в церкви устроили специальную службу для детей. И уж, разумеется, перезнакомилась со всем цирком. Она ездила на параде, а одна из эквилибристок научила ее кувыркаться и стоять на руках. Они даже пустили ее на снаряд, но я быстро положил этому конец. А через три дня пришлось снимать ее с веревочной лестницы — сама полезла на мостик, дьяволенок этакий.
— Звучит знакомо, а? — усмехнулся Марио. — Кажется, Джонни провернул такой же трюк лет в пять.
— Да, помню. И как я его за это выдрал — тоже. Всю обратную дорогу Тесса уговаривала меня взять ее с собой на гастроли.
— Ну и возьми. С Ламбетом много детей.
— Была бы с нами Лисс, взял бы обязательно. Надоело по восемь месяцев не видеть собственного ребенка.
— А где она? Ты оставил ее в пансионе?
— Нет, наверху, в постели Люсии. Даже не проснулась, когда я ее нес. Отвезу на выходных. Знаешь, я сказал Люсии…
— Эй, — перебил Марио, — сколько времени?
— Без четверти восемь, — ответил Анжело, и парень присвистнул.
— Томми, беги, тебе пора в школу, — велел он.
Томми как обычно послушался, но ощутил внезапный прилив возмущения, когда за его спиной снова зазвучали голоса.
В зал Томми вернулся днем — взволнованный и любопытствующий. Марио и Анжело — оба в рабочей одежде — стояли возле лестницы. Они повернули головы на скрип двери, но и только, и Томми, разувшись, принялся ждать, пока что-нибудь произойдет. Через некоторое время в зале появился Папаша Тони, а за ним — Люсия. Папаша огляделся, и его широкие ноздри презрительно затрепетали.
— Анжело, ты так жаждешь начать тренировку с хорошей полировки пола?
Люсия прикрыла рот рукой, пряча улыбку. Анжело, который, забывшись, потянул из кармана пачку сигарет, поспешно затолкал ее обратно.
— Где Джонни? — поинтересовался Папаша Тони. — Он и его юная подруга не собираются с нами тренироваться?
— Они попросили меня помочь с номером, — поспешно ответила Люсия. — Будут репетировать по вечерам, чтобы нам не мешать.
Кинув на Анжело еще один быстрый взгляд, Папаша Тони проговорил:
— Очень хорошо. Давайте начнем. Посмотрим, что надо подтянуть до весны.
К тому времени, как они сделали перерыв, Томми был мокрый, запыхавшийся и взвинченный. Ну, хотя бы стало понятно, что достается не только новичкам.
Сегодня Папаша Тони сосредоточился на Анжело, но Марио тоже перепало.
Анжело и Марио так рявкали друг на друга, что напоминали двоих молодых львов. Что касается Томми, он получал жару от всех подряд: казалось, и пальцем нельзя было двинуть без того, чтобы не заработать замечание.
Он устал так, как не уставал за всю жизнь. Шорты и футболка оставляли мокрые следы на перекладине, каждая мышца болела. Но Томми был доволен: теперь-то с ним точно не забавлялись.
Наконец, Папаша Тони мотнул головой.
— Иди вниз. Ты устал.
— Все в порядке, — неискренне запротестовал Томми.
Папаша сверкнул темными глазами.
— А я говорю, хватит! Ты начинаешь дрожать… а значит, скоро упадешь. Иди вниз и надень свитер.
Но Томми забыл принести в зал свитер и тем самым навлек на себя одну из легендарных вспышек Папашиного гнева.
— Значит, собираешься бегать по холодным лестницам весь мокрый? Bastа…
подхватишь пневмонию, так тебе и надо! И голые ноги! Только дилетанты и женщины ходят с голыми ногами! Найди себе трико и без них не возвращайся, понял? Убирайся! Чтобы духу твоего здесь не было!
Скрываясь за дверью, Томми слышал, как сильный басовитый голос снова отражается от стен.
— Анжело, per nome di Dio, ты в своей Мексике забыл, как спускаться? Вот поскользнешься, и что станет с кожей
