было, бабушка, — елейным голосом начал врать царевич.
— Я все видела, — сказала, как припечатала. — В блюдечке серебряном, с яблочком. Слыхал про такое?
Ванька-который-не-дурак знай себе оладьи жевал с тарелок желтых да с любопытным интересом слушал.
— Но я же... она сама мне сказала, что она красна девица, а вы ее... — Иван-царевич запнулся.
Ну как тут скажешь «оборотила»? Ведьме в лицо обвинениями бросаться негоже.
Мира подставила царевичу стульчик и пинком невидимым усадила. На подлокотниках тут же ремешками пристегнула.
— Что это?! — воскликнул Иван-царевич, теперь бледнея и рук не умея оторвать.
— Инициатива не моя, — хмыкнула баба Яга и сложила руки на груди. — Но я не против. Так ты думаешь теперь от ответственности сбежать, Иван-царевич?
И руки на подлокотники поставила да в глаза ему грозно заглянула.
Иван-царевич покрутил головой по сторонам в ужасе и заприметил Ивана, что Волка у него из слуг отсудил.
— Иван-дурак! — воскликнул он, и надежда в его голосе затеплилась. — Спаси меня!
Ванька ему ручкой помахал и плечами пожал.
— Прости, брат, я сам в гостях.
Баба Яга спрятала улыбку в кулак. Ага, доброта его, значит, тоже не безгранична.
— Тем, кто хорошо себя ведет, тут дают оладьи с просто замечательной подливой клубничной, — добавил Ванька и сварганил себе еще одну показательную порцию.
Иван-царевич сглотнул. Тоже, должно быть, маковой росинки в животе не было. Или во рту — как там говорят. А что, подвиги — они дело такое, не до еды на них.
— Чего вы хотите? Жар-птицу? — кивнул он на клетку.
Яга покосилась на предложенный продукт. Мило, конечно. Но гирлянды с лампочками даже удобнее. Есть не просят, коврики и воздух не портят.
— Не за надобностью она мне, — покачала Яга головой. — Ты знаешь, что царь Долмат собирается войной на Переславль пойти, коли к завтрашнему дню кошка Еленой Прекрасной не обернется?
— Что?! — воскликнул Иван-царевич и вскочить попытался.
Мира споро соорудила ремешки и для ног. Бедняга пленник присмирел.
— Быть того не может...
— Ой как может, Иван ты царевич. Наобещал с три короба и смылся, юноша младой? Ой ты гой еси и прочее! — рассердилась Яга и заходила из угла в угол, прихрамывая.
— Бабуся... — отозвался жующий бесстыдно Ванька, — ногу побереги, хромаешь.
Яга в него молнию из-под бровей косматых пустила.
— Может, пущай нам поможет? Елену Прекрасную подсунуть на место кошки? Он ведь был уже в саду Долмата, знает что да как.
— Елену Прекрасную? — заинтересовался царевич.
— Видишь? — кивнула Яга на кафтан его червленый. — Классический безответственный Парис.
Царевич только ресницами хлопал в непонимании полном.
— Вижу, — вздохнул Иван-не-дурак и поднялся из-за стола.
— Такой не подсобит.
— Если к работе не припрячь, никогда и не научится.
— Ты хочешь ему такую миссию важную доверить?!
— А почему бы и нет?
И препирались они уже нос к носу, со всею страстию. Иван-царевич только с жар-птицей переглянуться и мог, но та, проснувшись, чистила перышки. И мечтала из клетки упорхнуть. И вон тот кустик, например, обклевать, что под потолком.
— Если я кошку не достану...
— Знаю, сердце твое разобьется.
— Не утрируй!
Даже в грудь его ударила. Иван осторожно парик ей поправил.
— Съехал, — шепнул, подмигивая. А вслух добавил: — Обещаю, достанем.
— А... — уже тише и смущеннее сказала Яга, — если Долмат заметит, то войной пойдет, люди пострадают...
— И вот посмотрите на эту злую старушку. «Люди пострадают». Не пострадают, бабуся. Голову на отсечение даю. Да, Иван?
— А? — вздрогнул царевич.
— Говорю, не дадим Долмату повода на Переславль с войной идти? Ты же царевич, не можешь такого скандала допустить международного, верно?
Яга тоже и вздрогнула, и ресницами хлопнула. Все. Кошку Мег забрать поскорей и уйти. В понедельник. И там, в рутине мира перевернутого, в себя прийти.
И так Иван-царевич и Иван-дурак оказались за одним столом. С оладушками, подливой клубничной, чаем чабрецовым да прочими разностями. И слушал царевич с открытым ртом истории Ивана, и даже игру на калимбе и дудочке.
А Яга рукой махнула и тоже слушать стала. Про план она едва заикнулась, а Ванька заявил, что все он придумал, и путь она, бабуся Ягуся, не волнуется, они-де с Иваном ребята крепкие, Волк тоже не подведет, так что будет кошка Мег у нее еще до полуночи, а она вот пусть сидит на диванчике и ждать у камина.
Мира резво бежала последние версты.
Пришлось Яге смириться с фактом, что в жизнь ее ворвался экстраверт.
— Это даже весело, — призналась шепотом она Мире, кочергой в камине горящем ковыряя.
Тихомира ничего не сказала. Сосредоточена на дороге, видать.
