Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
рад вас видеть! Мне доложили, что Иванов какой-то прибыл. Я ведь, грешным делом, уже и думать забыл про художника Алексея Карповича, стипендиата Императорской Академии художеств…
— Подумал, что не следует пока себя афишировать. У Дубровского, поди, везде есть глаза и уши. А что это за, позвольте узнать, маскарад?! Вот бы не подумал, что вы такое на себя напялите…
— Всё по той же причине, граф. Играю комедию, чтобы, во-первых, не выделяться среди местной знати, во-вторых, чтобы усыпить бдительность разбойника. Соглядатаи, вы правы, у него имеются. Иначе давно бы уже сидел Дубровский в остроге или на виселице болтался. Ну да ладно, вы-то как? Восстановлены в офицерском звании?
— Разрешите представиться, князь: подпоручик Преображенского полка Толстой! — последовал ответ.
При этом граф так картинно и выразительно щёлкнул каблуками сапог, что князю почудился звон несуществующих шпор.
— Рад-рад, Фёдор Иванович, что и говорить. Вы способный и решительный молодой человек, такие нужны на службе государю. Жаль, если разменяете свой талант исключительно на бретёрство.
— Василий Михайлович, я ведь зарок дал: пока под вашим началом — ниже травы, тише воды.
— С одной стороны, похвально, с другой — мне ведь кандидаты в святцы тоже не нужны.
— Тут уж можете быть покойны. Меня больше заботит, как бы попы анафему не наложили.
III
Продолжили разговор в кабинете. Верейский уже успел переодеться.
— Князь, вы, очевидно, ждали меня раньше, но пришлось задержаться. На то были основания.
— Вы прибыли как нельзя вовремя. События только начинают развиваться. Выкладывайте, что удалось собрать на Дубровского.
— Думаю, вы и сами многое узнали, но изложу свою картину. Итак, Владимир Андреевич Дубровский. В ориентировках на него местного исправника указано: «От роду 23 года…». На самом деле он на три года моложе. В возрасте семи лет родитель определил его в Императорский сухопутный шляхетный кадетский корпус, ныне — Первый кадетский. Выпущен корнетом в гвардию. Место службы до убытия в отпуск — лейб-гвардии Егерский полк.
— Вот, значит, где он так умело научен действовать в лесу. Егерские подразделения небольшие, формируются из ловких и метких стрелков. Они способны действовать как поодиночке, так и мелкими группами, — прервал доклад Верейский.
— Совершенно верно, князь. В рядовые туда определяют сыновей лесничих и охотников, так что есть у кого набраться полевой науки. Впрочем, Дубровский не только о службе радел. Отец не жалел средств, и молодой человек получал из дому более того, на что мог рассчитывать. Имея приличное содержание, был расточителен: играл в карты и входил в долги. Его товарищи говорят, что Дубровский не заботился о будущем. В разговорах не скрывал, что надеется рано или поздно поправить дела за счёт богатой невесты.
IV
— Не в родителя пошёл, — сказал князь и объяснил: — Андрей Гаврилович считал, что бедному дворянину лучше жениться на бедной дворяночке, да быть главою в доме, чем сделаться приказчиком избалованной бабёнки. Столица, выходит, наследника в свою веру обратила. Такое сплошь и рядом. А каков характером?
— Все отмечают его честолюбие и вместе с тем — душевную ранимость. Всё это стало поводом не для одной дуэли. Хотя и без последствий. Говорят, в отсутствие Американца ему прочили славу первого бретёра столицы, — при этих словах Толстой улыбнулся. — Что ж, тем интересней будет встреча с несостоявшимся преемником.
Князь решил пропустить мимо ушей последние слова:
— Да, всё говорит о его ранимой и вместе с тем решительной натуре. Поджёг родительского дома свидетельствует о том. Он возвращается с кладбища, в усадьбе застаёт судебных чиновников. В день похорон отца они явились вводить Троекурова в права на Кистенёвку. При этом даже не удосужились объявить помещику отрешение от власти, мало того — советовали «иных прочих убираться подобру-поздорову».
Стоило Дубровскому лишь глазом моргнуть — и судейских бы подняли на вилы. Но он и мужиков успокоил, и разрешил «подьячим» ночевать у себя, так как те побоялись ехать затемно, опасаясь гнева верных крепостных «молодого барина». Вот и пойми теперь — то ли это искренний порыв был, то ли злой умысел. Гвардейский офицер ведь не просто дом сжёг, да ещё с людьми, но и мосты, отрезав пути возвращения к обычной жизни.
V
Гость кивнул головой:
— Я склонен думать, что первый вариант. Дубровский не мыслил казнить распоясавшихся законников таким страшным образом. Что пошло не так и причастен ли сам корнет к убийству или нет, можно лишь предполагать. Исчерпывающих и достоверных свидетельств происшествию нет.
Далее Толстой изложил уже знакомые Верейскому из бумаг, переданных Воейковым, сведения. Но останавливать не стал, так как надеялся — вдруг мимо уха не пролетит то, что скрылось от глаз.
На другой день весть о пожаре разнеслась по всему околотку. Все толковали о нём с различными догадками и предположениями. Иные уверяли, что люди Дубровского, напившись пьяными на похоронах, зажгли дом из неосторожности, другие обвиняли приказных, подгулявших на новоселье, третьи — что он сам сгорел и с земским судом, и со всеми дворовыми.
Некоторые же утверждали, что виновником ужасного бедствия является сам Дубровский, движимый злобой и отчаянием. Троекуров приехал на другой же день и сам производил следствие. Оказалось, что исправник, заседатель земского суда, стряпчий и писарь, Владимир Дубровский, его камердинер Григорий, няня Егоровна, дворовый, кучер Антон и кузнец Архип пропали неизвестно куда.
Все дворовые показали, что приказные сгорели в то время, как повалилась кровля; обгорелые кости их были отрыты. На кузнеца Архипа все указывали как на главного, если не единственного, виновника пожара. На Дубровском лежали сильные подозрения. Кирила Петрович послал губернатору подробное описание всего происшествия.
VI
Вскоре другие новости дали иную пищу любопытству и толкам. В Смоленском уезде появились разбойники и распространили ужас по всем окрестностям. Меры, принятые против них правительством, оказались недостаточными. Грабительства следовали одно другого примечательнее. Не было безопасно ни на дорогах, ни в деревнях. Несколько троек с разбойниками разъезжали спокойно средь бела дня по всей губернии. Лиходеи останавливали путешественников и почту, приезжали в сёла, грабили помещичьи дома и предавали их огню. Предводитель шайки славился умом, отважностью и каким-то великодушием.
Так, явился под видом генерала к вдовой помещице Глобовой. За три недели до того она велела приказчику отправить 2 000 рублей своему сыну, офицеру гвардии. Человек отправился с утра на почту, а вернулся к закату оборванный и пеший. Поведал, что разбойники ограбили. Самого чуть не убили — сам Дубровский хотел повесить его, да отпустил, зато обобрал и увёл лошадь с телегой.
А тут явился в гости такой важный чин — вот помещица и поделилась с ним
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
