Ставка в этом соперничестве была сделана на танки. Вновь с конвейеров многочисленных заводов потекли бесконечные потоки боевых машин для оснащения крупнейшей в мире сухопутной армии. В результате постоянного наращивания военного производства и вооруженных сил танковый парк Советской Армии опять превзошел к середине восьмидесятых годов все страны мира вместе взятые. Это был второй пик могущества танкового меча империи.
Но судьба его тоже оказалась бесславной. Меч не удалось опробовать в настоящем бою — прежде рухнула страна, державшая его в своих руках. Осколки меча рассыпались по республикам, возникшим на месте огромной империи.
А начиналось все в годы гражданской войны. Из-за своей технической отсталости Россия до революции так и не сумела создать собственные модели танков.
Проекты Пороховщикова, Менделеева остались на бумаге, не получив воплощения в металле. Много позже, в период борьбы с космополитизмом и низкопоклонством перед Западом, неожиданно выяснилось, что именно Россия является родиной танков, слонов и еще много чего. Еще долго «вездеход» Пороховщикова в советских справочниках и других изданиях именовали первым в мире танком, удивляя своей непостижимой логикой весь мир.
Танки, появившиеся на западном фронте во время первой мировой войны, позволили в определенной степени выбраться из тупика позиционной войны. Гражданская война в бывшей Российской империи, сразу принявшая маневренную форму, тоже потребовала большого количества бронированных, маневренных машин.
Поскольку боевые действия велись главным образом вдоль железных дорог, большую популярность приобрели родные братья танков — бронепоезда. Сотни сделанных на скорую руку железнодорожных крепостей превратились в один из решающих факторов вооруженного противостояния.
И в Красной, и в Белой армии использовались сотни бронеавтомобилей, огнем пушек и пулеметов поддерживавшие атаки своих войск и отражавшие вражеские. Не было только танков. Но в 1919 году появились и они. Англичане и французы подбросили Добровольческой армии несколько десятков боевых машин, которые тотчас были брошены в бой на юге Украины.
Несколько танков, как это часто бывает, были подбиты и захвачены красноармейцами. Одну такую машину — французский Рено ФТ17 с символическим именем «Кремль» отправили в Москву, в подарок вождю мирового пролетариата. Вождю подарок понравился. Ленин сразу понял, какую выгоду может принести оснащение армии танками и бронемашинами, и дал задание скопировать трофей.
Находившаяся в полном упадке российская промышленность сумела собрать несколько ухудшенных копий французской машины. На большее она была не способна. И до начала тридцатых годов основу автобронетанковых войск Красной Армии составляли трофейные английские и французские танки, больше времени проводившие в ремонтных мастерских, нежели в эксплуатации.
Такое положение, естественно, не устраивало коммунистических вождей, грезивших мировой революцией. Так как мирное распространение идей социализма в послевоенной Европе было исключено, выход был один — подготовка к новой мировой войне, как необходимому условию победы мировой революции.
Для такой войны нужна была мощная армия, оснащенная самым современным оружием. Девяносто танков, составлявших в 1927 году танковый парк Рабоче-Крестьянской Красной Армии, были, конечно, каплей в море. Требовались тысячи новых, совершенных машин. Пришлось напрячь все силы и уже в 1933 году Харьковский паровозостроительный завод выпускал 22 танка в день.
Индустриализация, о которой были написаны тысячи книг, историю которой миллионы людей изучали в школе, имела целью создание самой мощной в мире военной промышленности, а вовсе не решение повседневных проблем страны. Ради достижения этой цели не жалели ни человеческих жизней, ни национального достояния. Миллионы заключенных строили заводы и фабрики, шахты и электростанции, вагонами продавались бесценные картины и скульптуры из Эрмитажа и других музеев, собиравшиеся по всему миру несколько веков, еще царские запасы золота, алмазов.
Деньги на строительство военных заводов выкачивали и из деревни. У нищих крестьян отбирали последний хлеб, обрекая их на голодную смерть. «Перекачка средств из сельского хозяйства в тяжелую промышленность» сопровождалась перекачкой миллионов людей на тот свет.
Созданная за несколько лет тяжелая промышленность позволила наладить крупносерийное производство оружия и боевой техники. Не было только жизнеспособных проектов. Все попытки создать собственную модель танка окончились неудачей — все время получалась ухудшенная копия все того же «Рено». Поэтому пришлось искать на Западе. Купленные в Англии и США опытные машины «Виккерс» и «Кристи», превратились в прототипы танков Т-26 и БТ, на долгие годы ставших основой танкового парка Красной Армии.
В результате лихорадочного производствах началу второй мировой войны на вооружении состояли уже десятки тысяч танков, не уступавших ни в чем своим зарубежным аналогам. Вот этой-то армаде и отводилась главная роль в транспортировке идей коммунизма в европейские страны. Под имеющийся танковый парк была создана теория глубокой наступательной операции, предусматривавшая высокоманевренные боевые действия механизированных войск на европейских просторах.
Советские стратеги одними из первых в мире пришли к выводу о необходимости массирования танковых сил для их успешного применения. Механизированные корпуса, созданные в тридцатые годы, стали прообразом будущих танковых кулаков, решавших исход сражений второй мировой. Однако, увлекшись танковым строительством, командование РККА все меньше внимания уделяло вопросам боевой подготовки и боевого применения танков. Многих военных теоретиков расстреляли, как врагов народа, за их вредительские теории о преимуществе танка перед пролетарской кобылой, корпуса расформировали.
Танковый блицкриг в Польше и Франции, продемонстрированный изумленному миру танками Гудериана, заставил Сталина вспомнить о собственных танках. Началось спешное формирование новых механизированных корпусов в количествах, еще не виданных в мировой истории. Более шестидесяти танковых дивизий, созданных за два года, могли потрясти воображение любого военного специалиста. Дело оставалось за малым — научить танкистов пользоваться оружием, а командиров — управлять действиями больших масс танков. Сделать это так и не удалось.
Катастрофические итоги боев 1941 года тому яркое подтверждение. Долгие годы их главной причиной считались внезапность нападения германских войск и их превосходство в военной сфере. Тысячи книг и учебников вдалбливали в головы советских людей эту догму. Девяносто процентов советских танков, многие из которых сошли с конвейера в 1939–1940 годах, объявили устаревшими и небоеспособными. Общее же количество танков в Красной Армии вплоть до конца восьмидесятых годов оставалось страшной государственной тайной.
Во всех публикациях о первом годе войны занижалось число советских танков и всячески преувеличивалось немецкое «превосходство». Маршал Рокоссовский в своих мемуарах «Солдатский долг», описывая бои под Смоленском, утверждал, например, что в 101-й танковой дивизии полковника Михайлова имелось «штук восемьдесят старых, со слабой броней, и семь тяжелых, нового образца» танков. Фактически же в ней было 415 танков, из которых 318 было легких, а остальные — новейшие тяжелые КВ и Т-34. Вот и верь после этого маршальским мемуарам.
