Значит, только за то, что Вариан смешит леди Брентон, отвлекая ее от болей, Персиваль чувствует к нему внутреннюю склонность. Это тронуло Вариана, который знал, что мальчик считает его безнадежным болваном. Но отца он находит еще большим глупцом и явно не питает к нему привязанности, а это доказывает, что Персиваль обладает незаурядным умом и вкусом.
Персиваль давно понял, что отец его ненавидит, и платил своему предку вежливым пренебрежением. Мальчик утешался любовью матери, и этого ему было достаточно. До настоящего времени.
Собственно, несчастное семейное положение Персиваля — не его, Вариана, проблема. Он никогда особенно не любил детей, тем более не по годам развитых подростков вроде Персиваля. Он не хотел ни жалеть, ни тем более любить мальчика. К несчастью, он напоминал Вариану его младших братьев. У Персиваля были оба их достоинства: талант Деймона попадать в неприятные положения и способность Гидеона трезво и логично ему их разъяснять.
То и дело, думая о братьях, которых, казалось, он безвозвратно потерял, Вариан испытывал острое сожаление. В последнее время такие же неприятные чувства он переживал в связи с Персивалем. После смерти леди Брентмор сэр Джеральд стал беспрестанно унижать и третировать сына. Такое поведение неприятно при любых обстоятельствах, но сразу после смерти обожаемой матери — непостижимая жестокость. Но ведь мир вообще жесток, не правда ли?
Вариан вынул карманные часы. Обычно он не поднимался раньше полудня, но вчера он забрал с собой Персиваля подальше от сэра Джеральда, они долго бродили по замку Отранто, потом пошли в собор. Вариан устал, рано лег спать и в результате встал с рассветом.
Тем лучше. За завтраком он встретится с сэром Джеральдом и скажет ему, что собирается уехать. Может, в Неаполь. У него не было денег на такое путешествие, но проехал же он пол-Италии без всяких средств. У него есть древний титул, красивое лицо, стройная фигура и сокрушительное обаяние. Он давно понял, что это так же полезно, как наличные деньги.
На счастье Вариана Сент-Джорджа, мир был полон людей, карабкавшихся по социальной лестнице, — таких, как сэр Джеральд; несмотря на то что его отец купил титул, он так и остался торговцем. Однако, как и прочие выскочки, был снобом. Время от времени обедая с одним-двумя аристократами, он создавал впечатление, что вращается в высших кругах. А найти аристократа, желающего проглотить бесплатный обед, никогда не составляло труда.
Вариан находился в более затруднительном положении, чем многие из них, и желал проглотить куда больше. Он опустился до того, что стал домашним гостем. Он ел у сэра Джеральда, пил его вино, спал в роскошной гостевой комнате и позволял слугам баронета обслуживать себя. Взамен Вариан предоставлял сэру Джеральду возможность упоминать его древнее имя так часто, как тот пожелает.
Жаль было бросать такую удобную постель, но надо. Тем более что все равно сэр Джеральд скоро возвращается в Англию. Если Вариан сейчас уедет, вряд ли это пойдет ему на пользу… и уж тем более Персивалю, пропади он пропадом! Что будет с мальчиком, если уедет Вариан, по-видимому, его единственный друг?
Решительно задвинув в дальний угол сознания бедственное положение Персиваля, Вариан направился в комнату для завтраков.
Дуррес, Албания
Издали дом в Дурресе похож на кучу камней, сваленных на обрыве над Адриатическим морем. Он меньше тех глинобитных домов, в которых им приходилось жить раньше, но в нем тоже две комнаты: одна — для жилья, другая — для хранения припасов. Эсме Брентмор он казался прекрасным. В их жизни, полной странствий, у нее еще не было дома возле моря.
Адриатическое море не такое синее, как Ионическое, но оно и не столь мирное, ручное. Летом над ним бушуют средиземноморские ветры. Осенью и зимой яростные шквалы с юга грозят сорвать дом с обрыва. Но тщетно. Хотя кособокое сооружение, казалось, вот-вот развалится от дующих ветров, на деле оно было прочным, как уступ горы, на котором его построили, и могло противостоять и штормам, и изнурительной летней жаре.
Море круглый год снабжало их рыбой. Неподалеку от уступа буйно зеленел участок, которым занималась Эсме. Впервые она могла ухаживать за ним больше одного сезона. И он щедро снабжал их кукурузой, овощами и травами. Здесь даже куры были по-своему счастливы.
Чего сейчас нельзя было сказать об Эсме. Сидя скрестив ноги на земле и опустив глаза на сложенные руки, она разговаривала со своей лучшей подругой Доникой, которая завтра уезжала в Саранду, чтобы там выйти замуж.
— Мы с тобой больше никогда не увидимся, — нахмурилась Эсме. — Джейсон сказал, мы скоро уедем в Англию.
— Мама говорила… Но ты же не уедешь до моей свадьбы? — встревожилась Доника.
— Боюсь, что уеду.
— О нет! Попроси его подождать. Пожалуйста! Еще месяц.
— Я уже просила. Бесполезно. Он дал обещание моей тетке, когда она умирала.
Доника вздохнула:
— Тогда ничего не поделаешь. Обещание у смертного одра священно.
— Да ну? Для нее самой не было ничего святого. — Эсме швырнула в воду камешек. — Двадцать четыре года назад она нарушила клятву, разорвала помолвку с моим отцом. Почему? Потому что один раз он напился и совершил дурацкую ошибку. Такое с каждым может случиться. Он играл в карты и проиграл землю. А она ему сказала, что он слабый и ненадежный и она не пойдет за него замуж.
— Это злой поступок. Она должна была простить одну-единственную ошибку. Я бы простила.
— А она нет. Но он простил ее. В этом году он два раза к ней ездил. Он говорит, что она не виновата, что все это сделали ее родители.
— Девушка должна слушаться родителей, — проговорила Доника. — Она не может сама выбирать мужа. Но все равно я думаю, что они не должны были заставлять ее нарушить священную клятву.
— Хуже того, — со злобой продолжила Эсме, — не прошло и года, как ока вышла замуж за его брата. Она из благородных и очень богатая, вот семейство Джексона и не смирилось с потерей, быстренько ее снова подцепили. А моего отца изгнали навсегда.
— Странные люди эти англичане, — задумчиво сказала Доника.
— Они противоестественные! Знаешь, что сказал мой английский дед, узнав о моем рождении? В своем отвратительном письме он написал: «Мало того что ты своей распущенностью опозорил имя Брентморов. Что ты промотал имущество тетки и разбил сердце матери. Что сбежал, а не остался, как мужчина, исправлять свои ошибки. Нет, тебе надо было еще увеличить наш позор — ты вступил в ряды турецких разбойников, женился на бессловесной дикарке и добавил в мир отравы в виде еще одного дикаря».
Доника в ужасе таращила глаза.
— По-английски это звучит еще хуже, — хмуро заверила ее Эсме. — И в эту семью отец желает меня ввести!
Доника придвинулась поближе и обняла подругу за плечи:
— Я понимаю, это трудно, но ты принадлежишь семье отца — по крайней мере пока не выйдешь замуж. Может быть, это случится скоро. Я уверена, в Англии отец найдет тебе мужа. Я видела англичан. Они высокие, выше французов, и некоторые из них красивые и сильные.
