— А, ну… да… — Как, вообще-то, полагаетсядержаться в таких случаях? — А… выпьем сперва? Пивка… или…
— Не стоит. — Он не дал мне подозвать бармена,провел пальцем по моей щеке. — Идем.
— Так сразу? — Я растерянно огляделась.
— Да, сразу. Передумала, милая?
Он взглянул с вызовом, и в глазах у него мелькнуло что-тонепонятное. Я не рискнула снова его упустить, подхватила сумочку и кивнула надверь:
— Иди вперед.
— Нет-нет, — холодно улыбнулся он. — Впередпропускают дам.
То и дело оглядываясь на него, я прошла к стоянке. На улицеон уставился на меня, поторопил:
— Ну, бери свою тачку — и поехали.
— Мою тачку? Я… у меня нет. Где твоя машина?
Я сдерживалась как могла, но внутри у меня все дрожало. Всешло не так, как я привыкла, и мне это не нравилось.
— Я на двух колесах. Прокатить?
— На мотоцикле? — Нет, это не годилось. Некудаположить труп, не пристраивать же его на руль! Да и ездить я не умела. —А-а… лучше возьмем мою машину. Вон она.
Пробираясь к грузовичку, я вспомнила, что надо пошатываться.Пусть думает, что я пьяна в стельку.
— Я думал, ты без машины! — крикнул он мне вспину.
Я застыла на месте, обернулась. Зараза, я же так ему исказала!
— Совсем забыла, знаешь ли, — легко совралая. — Наверно, перебрала с выпивкой. Ты сам поведешь?
— Нет, спасибо, — мгновенно отказался он.
Не знаю почему, но его английский акцент резал мне ухо.
— Право, лучше бы тебе сесть за руль. У меня в глазахдвоится. Как бы не намотать нас на придорожный столб.
Не прошло.
— Если ты просто хочешь отложить до другого раза…
— Нет! — отчаянно выпалила я. Он приподнялбровь. — То есть… ты такой красивый и… — черт, что же полагаетсяговорить? — я правда, правда не хочу откладывать.
Он негромко хмыкнул, блеснул темными глазами. Брезентовая курточканебрежно наброшена поверх рубашки. Скулы в свете фонаря выдаются еще резче.Никогда мне не доводилось видеть такого безупречного, тонко вырезанного лица.
Он оглядел меня с головы до ног, провел языком изнутри понижней губе.
— Ладно, тогда поехали. Поведешь ты.
И тут же забрался на пассажирское место в кабине пикапа.
Мне ничего не оставалось, как сесть за руль и выехать состоянки на шоссе. Минуты тикали одна за другой, а я не могла придумать, о чемзаговорить. Молчание нервировало. Он тоже помалкивал, но я чувствовала на себеего шарящий взгляд.
Наконец, не выдержав тишины, я ляпнула первое, что пришло вголову:
— Как тебя зовут?
— Какая разница?
Я покосилась вправо и встретилась с ним взглядом. У негоглаза были карими, но такими темными, что казались черными. И в них снова стоялтот же спокойный вызов, безмолвная подначка. Все это, мягко говоря, сбивало столку. Все прежние охотно болтали.
— Просто хочется знать. Вот я — Кэт.
Я свернула с шоссе на гравийную дорожку, которая вела козеру.
— Кэт? Хмм, кошка, значит? На мой взгляд, ты большепохожа на котенка.
Я против воли обиженно покосилась на него. Да уж, этим язаймусь с удовольствием.
— Я — Кэт, — твердо повторила я. — КэтБрюнетт.
— Договорились, Котенок Рыжик.
Я ударила по тормозам.
— У вас проблемы, мистер?
Он вздернул темные брови.
— Никаких проблем, пушистик. Что, дальше не поедем?Здесь и будем трахаться?
Он хамил все с той же дерзкой ленцой.
— Э-э, нет. Немножко дальше. Там славноеместечко. — Я хотела забраться поглубже в лес.
Он тихонько хихикнул.
— Будь по-твоему, милая.
Остановив грузовичок на своем излюбленном пятачке длясвиданий, я взглянула на него. Он сидел как сидел, не двигаясь. Мне пока никакбыло не добраться до сюрприза, припасенного в штанах. Кашлянув, я махнула рукойв сторону леса.
— Не лучше ли там… потрахаться? — Слово былонепривычным, но все же звучало намного лучше, чем «е…ться».
Угрюмая улыбка осветила его лицо. Он отозвался:
— Э, нет. Прямо здесь. Обожаю заниматься этим вгрузовиках.
— Ну… — Черт, и что дальше? Так ничего невыйдет. — Здесь места мало! — нашлась я и начала открывать дверцу.
Он не сдавался.
— Места хватит, Котенок. Я остаюсь здесь.
— Не называй меня котенком! — Я огрызнуласьслишком резко для романтического свидания.
Я уже всерьез злилась. Чем скорее с ним будет покончено, темлучше.
Он словно не услышал.
— Скидывай одежку. Посмотрим, чем ты богата.
— Не поняла? — Это уж было слишком.
— А ты собралась трахаться со мной во всей одежке,Котенок? — издевался он. — Ну ладно, можешь снять только штанишки.Давай. Не могу же я ждать всю ночь!
Ох, как мне хотелось заставить его пожалеть. Пустьпомучается, чем больнее, тем лучше. Я с надменной улыбкой встретила его взгляд.
— Ты первый.
Он опять усмехнулся, блеснув обычными зубами.
— А ты, пташка, застенчивая? Вот ни за что бы неподумал, когда ты сама ко мне подошла и практически сама напросилась… Слушай, аесли так? Давай одновременно!
Ублюдок. Подобрав самое грязное слово, какое знала, я просебя повторяла его снова и снова и опасливо поглядывала на него, расстегиваяджинсы. Он как ни в чем не бывало распустил ремень, расстегнул штаны и стянул ссебя рубашку. Показался впалый бледный живот, безволосый, только внизу у лобкавиднелись волоски.
До сих пор я ни разу так далеко не заходила. От смущения уменя затряслись пальцы. Я потянула джинсы вниз и тем же движением запустиларуку в штанину.
— Смотри-ка, милая, что у меня для тебя есть!
Я опустила глаза, увидела, что он держит в кулаке, и быстроотвела взгляд. Кол был почти у меня в руке, еще секунда…
Меня подвела стыдливость. Я отвернулась, чтобы не видеть егонаготы, и упустила момент, когда он сжал пальцы. Кулак невероятно быстрометнулся мне в лицо. Вспышка света, голову прострелила боль — и все стихло.
2
Казалось, кто-то вздумал вырыть яму у меня в мозгу. Ямучительно медленно открыла газа, прищурилась от света горевшей рядом лампы безабажура. Она светила ярче солнца. Руки у меня были заведены за голову, запястьяныли. Голова болела так, что я тут же нагнулась, и меня вырвало.
